— Одзё-сама, будьте благоразумны, — не выдержал он, наконец, — вам нужен отдых и покой. В поместье обеспечат все надлежащие условия и уход.
— Нет, Акитака, это не их дело, — я улеглась обратно, морщась от боли. Перед глазами плясали пятна, под диафрагмой что-то сдавило, затрудняя дыхание. Так тебе и надо, Рёги Шики. Так глупо попасться на удочку этого бесхребетного маньяка-дилетанта, и ты себя называешь охотницей на монстров? — После того, как я поговорю с Токо и она прикрутит мне мою чертову руку, отвезешь меня домой. В мою квартиру. Что с Микией?
— Кокуто-сан спит.
— Хорошо.
Я отвернулась от Акитаки, который замер, скрестив руки на груди, ожидая от меня дальнейших распоряжений. Это меня и устраивало, и раздражало в нем: вышколенный пёс, образцовый слуга наследницы клана.
— Скажи, Акитака, — я поглядела на трубки, уходящие из моей руки к капельнице. — Если я умру, ты совершишь сеппуку?
— Если вы этого пожелаете, одзё-сама, — голос Акитаки звучал ровно и спокойно, — после того, как я отомщу за вас.
— А если этому воспротивится мой отец?
— Вы — моя госпожа, одзё-сама.
— А ты не думаешь, что кодекс Бусидо несколько устарел в наше время?
— Нет, одзё-сама. Я думаю, понятие чести и преданности не могут устареть. Я надеюсь, что вы тоже помните об этом, и впредь будете осторожнее.
Я издала смешок.
— Иногда я не могу отвечать даже за себя, Акитака, а вы требуете от меня управлять целым кланом. Разве не смешно?
— Простите, я позволил себе лишнее, — Акитака поклонился и вдруг улыбнулся. — О лучшем наследнике мы не можем и мечтать, Шики-сама.
— Что ты знаешь о тех людях, что интересовались мной? — я предпочла сменить тему. — Среди них была женщина?
— Нет. Это был мужчина, иностранец. Он назвался Робертом Браунингом, но, вероятно, имя вымышленное. Волосы примерно до плеч, шатен, одет старомодно. Он исчез сразу после встречи с вашим отцом. Другие партнеры, присутствовавшие на встрече, ничего о нем не знают, кроме того что он богат и занимается благотворительностью. Ненавязчивые поиски ни к чем не привели.
— Англичанин?
— Вероятно. Переговоры велись по-японски. Он говорил с акцентом, но каким — я затрудняюсь сказать.
— Наверное, англичанин, — заключила я. Токо все уши протрубила про Лондон, откуда ему еще быть?
Раздался щелчок, и приятный полумрак сменился взрывом ослепляющего света. Каблуки Токо деловито процокали к столу.
— Я вижу, вы время зря не теряете, — она уставилась на меня поверх своих очков, потом скосилась на Акитаку.
— Акитака, опиши этого Браунинга Токо, — велела я, жмуря глаза от света и отворачиваясь. Акитака повиновался, но Токо не признала в нем никого из своих знакомых.
— Полагаешь, это наш любитель театра?
— Возможно.
— Как, говоришь, его зовут?
— Роберт Браунинг.
Она присвистнула и отдернула простынь, склоняясь надо мной.
— Если это один и тот же человек, то он еще и любитель поэзии, — она пощупала мое плечо, затем пошла к своим стеллажам. — Так звали одного известного британского поэта.
«Самоубийцы-ивы, без листвы,
Отчаялись замаливать грехи,
Их корни безнадежны и сухи —
Распороты здесь мирозданья швы», — продекламировала Токо, поворачиваясь ко мне. — Интересно, почему Браунинг?
— Меня больше интересует, что ему от меня нужно.
— Думаю, мы в скором времени об этом узнаем, — она выразительно посмотрела на Акитаку, и после моего кивка он почтительно поклонился и вышел. — Его привела сюда глупышка Бецалелль, значит он связан с Ассоциацией. Но есть несколько «но». Во-первых, этот «Браунинг» не очередная «ищейка», а кто-то рангом повыше и поумнее. Во-вторых, его действия, или точнее бездействие, говорят о том, что действует он не от лица организации. И, наконец, в-третьих, ты его интересуешь больше, чем я.
Токо вернулась к столу и положила искусственную руку рядом с обрубком моего плеча.
— Лелль рассчитывала на его помощь, но у него оказались свои планы на этот счет. Ей пришлось выйти против меня самой. Но ей это не помогло.
— Ты убила ее? — спросила я, поворачиваясь на бок и встречаясь глазами с Токо.
— Нет, но вряд ли она еще раз полезет на рожон.
— Ты ее уже недооценила, и нам это многого стоило, — жестко возразила я. — Мастер — дело ее рук? Големы? Подражатель?
— Да, — неохотно признала Токо, прилаживая искусственную руку к моему плечу. — Ты права, она преподнесла немало сюрпризов, но с ней покончено. Я сама с ней разберусь. Забудь о ней.
— Забыть? Она привела Микию к этому зданию, она сделала из Накамуры мясника и Ноппера-бо, и она завлекла меня в эту ловушку. «Кикути-сан» — невинная овечка, которую примчался спасать Микия. Я его чуть не убила из-за нее, и ты предлагаешь мне это забыть? — той же рукой, которую Токо мне едва прикрутила, я схватила ее за плечо и приподнялась на правом локте. — Эта дрянь меня подставила и разозлила, думаешь, я смогу после всего отпустить ее с миром?
— Успокойся, — заявила Токо, впечатав меня в стол спиной, и сжала мое чертово плечо так, что у меня посыпались из глаз искры. — Я понимаю, тебе нужен козел отпущения, но подумай, чего ты добьешься? Думаешь, Микия простит тебе убийство Кикути-сан, будь она хоть трижды Бецалелль? Ты обезвредила маньяка, я напомнила Лелль, где ее место, война закончена.
Я сжала зубы от боли и злости, но Токо была права.
— На этот раз ты чересчур наследила, Шики, — магичка склонилась надо мной. Ее глаза поверх очков были устремлены на меня, и в них не было и тени иронии. — Поэтому тебе следует затаиться. Ты — мишень этого Браунинга, а не я. Он, кажется, вообще не берет меня в расчет, и меня это чертовски удручает. А еще меня удручает то, что он знает о нас всё или почти всё, тогда как нам неизвестно о нем ничего. Поэтому будь добра, веди себя тише воды, ниже травы, теперь тебе есть что терять, не так ли?
Оттолкнув ее руку, я бессильно ударила кулаком о стол и отвернулась. Трубки капельницы натянулись, грозя выскользнуть из моей вены, и я вырвала их из руки сама.
Микия, снова Микия, снова этот чертов Микия! Он словно связывал меня по рукам и ногам — своей верой, любовью, прощением. И своей уязвимостью.
— Я его потеряю в любом случае. Рано или поздно.
— О, — в голосе Токо, которая снова занялась моей рукой, прозвучали нотки интереса — фальшивые донельзя, — значит, ты решила отказаться от него? Да, возможно, так будет лучше и для него, и для тебя. Он был такой умилительно преданный, пока ты лежала в коме, и куда более исполнительный, чем сейчас. И что самое главное, мне не приходилось задумываться о поиске кандидатуры на его место по причине его преждевременной смерти. Да и ты перестанешь привередничать, получая заказы, так ведь? Наконец, вдоволь насладишься убийством, без оглядки и вины. Все в выигрыше.
Не знаю почему, но слова Аозаки меня взбесили.
— Ничего я не решила! — вспылила я, но, заметив довольную ухмылку на лисьей физиономии Токо, замолчала.
— Это решать ему, — наконец, сдалась я.
— Такие, как он, не уходят, Шики. К добру это или нет.
Магичка вышла из круга яркого света и скрылась в тени. Зашелестели какие-то пакеты и бумага. Через минуту она вернулась, и на стол шлепнулся какой-то пакет.
— Это для тебя. Лучше ничего не нашлось, одевайся.
Я села на столе, свесив ноги вниз, размяла свою новую руку и распаковала рубашку, которую мне бросила Токо. Она была слишком короткая, но лучше, чем ничего.
— Как тебе показался наш друг Накамура? — спросила Токо, вертя в руках незажженную сигарету и глядя, как я одеваюсь.
— Под его масками была черная переливающаяся фигня, типа паутины или там… Трещин на зеркале, если ты об этом, — рассмотрев свежие уродливые стежки под грудью, я застегнула рубашку. — И в сердцевине какой-то символ. Не руны, но похоже.
— Иврит, — пояснила Токо, и я кивнула. Ей лучше знать.
— У него в мозгу словно был маленький переключатель: щелк — и он добрых дел мастер, щелк — и он чертов маньяк, превращающий лицо своей жены в кашу. А потом все предохранители слетели, раскурочив к чертям собачьим всю его личность.