– Ах…
Я продолжала идти, держась за горящий живот. Я не знала про грозу, вероятно потому, что кое-кого искала и слишком увлеклась. Город был шумным, но людей на улицах становилось все меньше и меньше. Похоже, до наступления ночи не получится. Я решила на сегодня закончить.
Пройдя много часов пешком, я наконец добралась до порта. Небо уже потемнело, хотя было лето и всего семь часов. Гроза может нарушить даже обычное расписание времен года. Перемещая тело, реакция которого со временем начинала все больше запаздывать, я дошла до входа на мост. Это – тот самый мост, на который отец потратил больше всего сил. Большой мост, соединяющий этот порт с портом на другом берегу. Он состоит из четырехполосной дороги с множеством мостков под ним. Подземная часть похожа на торговый центр. Она висит над океаном, но я называю ее «подземной», потому что она под мостом. На верхней части моста была охрана, и туда я попасть не могла, но вход в подземный комплекс был автоматизирован, и с карточкой можно было пройти. Достав одну из взятых из дома карточек, я открыла дверь.
…Внутри было темно. Большая часть внутренней конструкции была завершена, но электричество еще не подвели. Пустой комплекс был похож на станцию, закрывающуюся в конце дня. Множество различных магазинов облепили по бокам коридор, который, казалось, тянулся бесконечно. Я прошла около пятисот метров и оказалась на стоянке. Она еще не была достроена, и вокруг царил беспорядок. Стены были возведены не полностью, и защищающие от дождя пакеты шумели на ветру. …Было почти восемь часов. Дул сильный ветер. От завывания ветра и шума волн хотелось заткнуть уши. Дождь барабанил по стенам громче, чем пулеметы в кино.
– Дождь…
В тот день тоже шел дождь. Под дождем я отмылась после своего первого убийства. А потом я встретила его. Того, с кем раньше встречалась лишь раз, в средних классах, с кем говорила совсем недолго.
…Да, я помню. Солнце уже заходило. После школьного соревнования ко мне подошел сэмпай из другой школы – он еще не ушел с площадки. Я не могла идти, так как вывихнула лодыжку. Поскольку чувствительность у меня отсутствовала, я на самом деле могла идти, даже если мне и не следовало – неприятных ощущений я от этого не испытывала. Но распухшая лодыжка подсказывала, что, если пойду, будет хуже. Оставалось лишь смотреть на закат, ничего не испытывая. О помощи я тогда никого не попросила. Не хотела просить о помощи. Если бы попросила, все стали бы говорить… «Ты такую боль вытерпела», «Тебе больно?», «Тебе не больно?», «Очень болит?» Я этого не хотела, и потому сидела со спокойным выражением лица. Я всегда ото всех упорно скрывала. От матери, от отца, от учителей, от друзей… никто не заметил. Все должны были думать, что Фудзино – нормальная. И тут кто-то постучал меня по плечу. Я это не почувствовала, а услышала. Оглянувшись, я увидела его. У него был добрый взгляд, а ведь он меня не знал. Думаю, первое впечатление о нем у меня сложилось отрицательное.
– Тебе больно? – спросил он вместо приветствия.
Поразительно. Как он узнал о травме, о которой никто не должен был знать? Я покачала головой. Я из упрямства не стала соглашаться. Он посмотрел на надпись на моей спортивной форме и произнес мое имя. Затем ощупал мою больную лодыжку и сделал кислое лицо. Я знала, что он сейчас скажет что-нибудь неприятное, и закрыла глаза. От людей с нормальными чувствами я не хотела слышать бестактных фраз вроде «больно?» или «очень болит?». Но он сказал совершенно другое:
– Глупенькая. Боль не надо терпеть. Когда больно, надо сказать, Фудзино-тян.
…Вот что сказал мне сэмпай, когда я была в средних классах. Потом сэмпай отвел меня в медпункт, и на этом все закончилось. Все было смутно, как во сне. Думаю, Фудзино Асагами могла бы влюбиться в него тогда. Эта улыбка, с которой он беспокоился о страданиях, которых больше никто не заметил…
Пульсация.
Заболел живот, прерывая мои мечтания. Я не имела права мечтать, на моих руках кровь. Но… может дождь смоет мои грехи. Я захотела подняться на мост. Гроза уже началась. На мосту наверное лило как из ведра. Я почувствовала возбуждение. Я потащила свое тело, теперь испытывающее непрерывную боль, вверх, по выезду со стоянки.
Фудзино Асагами поднималась на мост, чтобы отмокнуть под знакомым летним дождем.
Большой мост превратился в небольшое озеро. Четыре полосы асфальта залиты дождевой водой, доходящей до лодыжек. Неистовый дождь лил под углом, а ветер бушевал, словно пытаясь сбить фонарные столбы. Небо было темным. Виднеющиеся вдали огни порта недосягаемы, как луна от земли. Фудзино Асагами вышла в эту грозу. Черная форма растворялась в ночи. Промокшая под дождем, она шла, выдыхая фиолетовыми губами. Дойдя до фонаря, она встретила Смерть.
– Наконец-то я тебя нашла, Асагами.
В бушующем море дождя стояла Шики Рёги в белом кимоно. Дождь хлестал красную кожаную куртку. Она тоже промокла.
Она похожа на призрака.
Шики с Фудзино стояли под уличным фонарем. Между ними около десяти метров. Фудзино казалось странным, что они могут видеть и слышать друг друга в этом неистовом дожде и бушующем ветре.
– Шики… Рёги.
– Надо было просто идти домой, как я тебе говорила. Ты – чудовище, знающее лишь вкус крови. Ты получаешь удовольствие от убийства.
– …Не я, а ты. Я не получаю удовольствия от убийства.
Фудзино, по-прежнему тяжело дыша, уставилась на Шики.
Враждебность. Желание убивать.
Фудзино медленно закрыла лицо левой рукой. …Из-под пальцев сверкнули ее глаза. Словно в ответ, Шики подняла нож правой рукой. Это была их третья встреча. Шики засмеялась, вспомнив поговорку «три – число счастливое». Такая Фудзино Асагами – более чем достойная цель.
– …Я чувствую. Да, мы похожи. Да… тебя, такую как сейчас, я могу убить.