– Кокуто, ее рану нельзя вылечить. Она лишь продолжит болеть.
– Что?
– Раны вообще не было, Кокуто, – неожиданно произнесла Токо-сан.
– Ээ… что вы имеете в виду?
– Сам подумай. Если тебя ранят в живот, заживет ли рана сама за день или два?
…Верно… но…
Позиция Токо-сан меня запутала, она шла вразрез со всеми предположениями. Токо-сан пыталась сдержать смех.
– Пока ты изучал прошлое Фудзино Асагами, я изучила ее настоящее. Фудзино не обращалась ни в одну больницу с двадцатого числа. Она даже не ходила к личному врачу, которого тайно посещает.
– Личному… Что?!
Токо-сан изумленно вскинула брови.
– …Ты хорошо умеешь искать, но тебе не хватает проницательности. Подумай, самое страшное для человека, лишенного чувствительности – проблемы со здоровьем. Раз он не чувствует боли, он не способен узнать, что заболел. И потому ему время от времени нужен врачебный осмотр.
Понятно. Она была совершенно права. А значит… нынешние родители Фудзино Асагами не знают, что она лишена чувствительности?
– Все началось с банального недоразумения, Кокуто. Парень с ножом повалил Фудзино, и она подумала, что ее зарежут. Нет, готова поспорить, он ее почти зарезал. Раз в этот момент к ней вернулась чувствительность, она смогла воспользоваться своей способностью. Нож против сгиба… Фудзино оказалась быстрее. В результате парню скрутило шею, и ее кровь залила Фудзино. Фудзино, должно быть, подумала, что ее ранили в живот.
Я отчетливо представил картину…
– Не сходится, – покачал головой я. – Если бы к ней вернулась чувствительность, она не совершила бы такой ошибки. Не почувствовала бы боли, раз не было удара.
– Боль была в ней с самого начала.
…Что?
– Врач показал мне ее диагноз. У нее хронический тифлит, его еще часто путают с аппендицитом. Думаю, поэтому она и обратилась к нему. Боль в ее животе – не от ножа, она внутренняя. Боль возникала время от времени. Если чувствительность вернулась к ней прямо перед ударом, она точно подумала, что ее ранили. Тот, кто вырос, не зная боли, не станет даже проверять наличие раны. Даже если Фудзино посмотрела на живот и не обнаружила там раны, она решила, что рана зажила.
– Так это… недоразумение? – промямлил я.
– Сама рана – да. Но это ничего не меняет. Она действительно была на волоске. Неважно, вошел нож или нет. Единственным выходом для нее было убить их. Если бы не убила она, убили бы ее. Важен сам факт угрозы. Но, к сожалению, Кэйта Минато сумел спастись. Думаю, если бы ее месть завершилась тогда, до такого бы не дошло… Прямо как сказала Шики. Слишком поздно.
А ведь Шики действительно так говорила. Почему слишком поздно? Потому что Фудзино совершила убийство? Но тех четверых она тоже убила. Я не понимал.
– Почему слишком поздно?
– Шики, наверное, имела в виду ее психическое состояние. Ее месть распространяется на пять человек. Убийства других – это не месть, а бойня. Они не оправданы. Это и разозлило Шики. …У Шики есть склонность к убийству, но подсознательно она осознает значимость смерти. Вот почему она не убивает без разбору, как Фудзино Асагами. Шики не может простить Фудзино ее произвола.
Разве то, что делает Фудзино Асагами – произвол? По-моему, больше похоже на отчаянную попытку спастись.
– Но я-то имела в виду ее физическое состояние, – продолжила Токо-сан. – Без лечения тифлит приводит к перфорации и развитию перитонита. Воспаление брюшины сопровождается болью, несравнимой с болью червеобразного отростка. Можно сказать, что по силе это как боль от удара ножом. Затем повышается температура и появляется цианоз. Может даже случиться шок от пониженного кровяного давления. Если воспаление достигнет двенадцатиперстной кишки, смерть может наступить через полдня. С двадцатого числа прошло пять дней. Перфорация уже, наверное, произошла. Жаль, но ее уже не спасти.
Как она может так спокойно об этом говорить?
– Еще не поздно. Надо скорее ее найти!..
– Кокуто, наш клиент – отец Фудзино Асагами. Он, наверное, знал о способности Фудзино. Вот почему, услышав о произошедшем, он сообразил, что это скорее всего ее рук дело. Отец сказал «убить это чудовище». Единственный, кто может ее защитить, желает ей смерти. Видишь, Кокуто, ей нет спасения ни в каком смысле. К тому же, Шики уже ушла.
– Это же… глупо!!! – вскричал я.
Остаточная боль – 6
Широкий мост был погнут, словно смятый гигантской рукой. Мы приехали сюда в грозу в багги Токо-сан, и, пока я препирался с охранником, из-под моста показалась Шики с окровавленной рукой. Охранник подбежал к Шики, но она отшвырнула его, оглушив.
– Здорово. Я почему-то подумала, что ты придешь, – сказала Шики с бледным лицом.
Я многое хотел сказать, но, увидев, как она слаба, лишился дара речи. Я подбежал помочь, но Шики отказалась даже опереться на меня.
– Ты что, одной рукой чтоли справилась, Шики?
Токо-сан выглядела удивленной. Шики недовольно взглянула на нее.
– Токо, у нее под конец появилось ясновидение. Она станет невероятно сильна, если ничего не сделать.
– Ясновидение, значит? Да уж, в сочетании с ее способностью это сделает ее неуязвимой. Она сможет установить точку опоры, даже если ты спрячешься… Что? Если ничего не сделать?..
– В последний момент она снова лишилась чувствительности. Так нечестно. В таком состоянии Фудзино Асагами не может быть моей целью. Ничего другого не оставалось, и я просто убила болезнь в ее животе. Если поторопитесь, она, возможно, выживет.
Шики не убила Фудзино Асагами. Поняв это, я быстро позвонил в больницу. Я не знал, согласятся ли они приехать в такую грозу, но в случае отказа готов был сам ее отнести. К счастью, врач согласился приехать. Он волновался, когда исчезла Фудзино, и, по-моему, плакал во время разговора. На стороне Фудзино еще были люди, пусть и немногие. Это меня растрогало. За моей спиной двое вели нехороший разговор.