Он резко бьет ногой в грудь, и мой кашель оставляет во рту привкус крови. Я в нокауте и понимаю, что, может быть, у меня осталось лишь несколько драгоценных секунд, прежде чем они окончательно выбьют из меня жизнь, ту самую жизнь, которую я никогда не ценил по достоинству. Кулак бьет меня в глаз, и половина внешней картины улицы чернеет. В этот момент я слышу слабый звук. Снова удар тишины. Еще удар. Кажется, они не двигаются.
Заплывшим глазом я вижу троих парней, обернувшихся ко входу в аллею. Я смотрю в том же направлении, стараясь не обращать внимания на нарастающую боль в глазах.
Мой разум застывает.
На фоне входа в аллею виден силуэт человека, который явно не принадлежит этому месту. Стучащий звук, который мы все слышали, исходит от деревянной обуви гета. Красная полоска и овальная форма видны даже с этого расстояния. Женская гета. И одежда на ней очень необычная: красная кожаная куртка поверх простого оранжевого кимоно.
Тень двигалась, каждый шаг звучал как деревянный колокольчик. Движение женщины – гипнотическое колебание одежды и небрежно обрезанные угольно-черные волосы, которые заставляли тебя замереть, и я почти забыл себя. Призрачная белая кожа и глаза чистой пустоты. Такое не каждый день увидишь, а особенно не встретить такую в переулке, полном рассыпанных осколков от бутылок и выброшенных шприцов.
Женщина… девушка. Я не могу различить ее пол, но почему-то я знаю, что это девушка.
– Эй, – говорит она и подходит все ближе.
Троица, окружавшая меня, теперь идет ей навстречу. Я прекрасно знаю, что они собираются с ней сделать.
– Нечего вам тут делать, леди.
Трио разминает пальцы перед новым раундом насилия, они едва сдерживают возбуждение в своей походке. Они идут, чтобы окружить одинокую девушку. Неспособный двинуться, со словами в виде тяжелого дыхания, я ничего не могу сделать, кроме как проклинать их про себя. Я пришел сюда, чтобы избежать невинных жертв, и тем не менее она тут. И лишь потому, что она выбрала неправильную аллею, чтобы срезать путь домой, она станет их жертвой.
– Девка, я же не шучу! – кричит один из тройки. – Не слышишь, что тебе говорят?
Девушка снова молчит, но в мгновение ока она протягивает руку и хватает за руку одного из парней. Тянет. Ее поза слегка меняется, она вкладывает весь вес в движение и бросает парня на землю одним резким толчком. Мне казалось, все это шло словно кадр за кадром, как будто я поворачивал рукоятку на старом проекторе.
Оставшиеся двое пытаются броситься на девушку, и она резко бьет ближайшего в грудь ладонью, заставляя его без сознания свалиться на землю, словно куклу. Она разобралась с ними за пять секунд, когда я потратил так много усилий, чтобы справиться с ними один на один. Последний, должно быть, тоже все понял, и как только второй упал, он развернулся и попробовал дать деру. Она остановила его быстрым ударом в голову, с едва слышным шорохом одежды. Как и первые двое, он был без сознания.
– Ай. В буквальном смысле дубоголовый попался, – ворчит она, поправляя складки на кимоно.
Я слежу за ней, интересуясь, собирается ли она вообще говорить со мной. Странно, но в целом мне нравится, что я все еще могу различить ее силуэт в таком изолированном месте, где почти нет света.
– Эй, мистер боксерская груша, – зовет она, оборачиваясь ко мне.
Я пытаюсь ответить, но получается только кашель. Она лезет в карман кожаной куртки и вытаскивает маленький предмет и бросает его мне.
– Выронил на улице. Это же твое?
Я скашиваю глаза, чтобы посмотреть на него, и вижу маленький, блестящий ключ. Он, должно быть, выпал из кармана, когда парни обрабатывали меня. Мой ключ от дома, о котором я не хотел думать. Она пришла сюда только чтобы отдать его мне.
Она поворачивается спиной и молча уходит из аллеи со всей воздушностью своего появления, расслабленной походкой, словно на обычной ночной прогулке, оставляя меня лежать на земле и самому решать, что делать дальше.
– Подо… – слово рождается полуготовым, и я тяну к ней руку.
Хоть я и не был уверен, что мне стоит привлекать внимание девушки, которая расправилась с тремя парнями за то же время, за которое я расправился с одним, я не мог вынести того, что она просто бросит меня здесь, словно поддельную игрушку, потерянную среди отбросов города.
– Подожди.
Слово все-таки рождается, хотя и слабым дыханием. Я пытаюсь удвоить силу в голосе и кричу:
– Да подожди же ты!
Я пытаюсь встать, и каждая кость в моем теле отзывается болью. Мне приходится поддерживать свое полустоячее положение рукой, облокотившись на стену. Рука сама болит от такого давления. Но я смог остановить девушку, которая теперь холодно смотрела на меня.
– Что еще? – спрашивает она, ее голос все также спокоен. – Слушай, если ты еще что-то выронил, найдешь сам.
– Ты вот так просто собираешься их тут бросить? – переводя дыхание, говорю я.
Девушка в кимоно осматривается так, словно она первый раз оказалась здесь. Ее взгляд задерживается на тех двоих, о которых позаботился я в моей бессистемной, импровизированной манере, затем, наконец, с любопытством смотрит на меня.
– Не нужно о них беспокоиться. Этот, – она говорит, кивая на первого, – наверное, получит повязку на глаз и будет играть в пирата до конца своих дней. У другого будут проблемы с носовым дыханием. Но они ведь живы. Я бы больше волновалась о том, что сделает с тобой первый очнувшийся. Но ты все равно хочешь, чтобы им помогли?
– Ну… наверное, – отвечаю я.
– А как же мы? Сам подумай. Кого мы позовем? Полицию? Скорую?
Ее глаза сужаются с каждым предложением, ее слова пронзают меня. Я не думал о полиции. Может, все же скорая... Но они будут задавать вопросы. Но если я скажу про самооборону… полиция будет быстрее, но…
– Нет, только не фараонов.
– И почему это? – спрашивает девушка, но мне кажется, что она уже знает ответ.
Ее глаза продолжают бурить меня. Нет смысла скрывать. Она поймала меня, и если я попытаюсь хитрить, она станет задавать больше вопросов. Так что я говорю прямо:
– Потому что… я убийца.
Когда я говорю это вслух, не только для нее, но и для меня самого время, кажется, останавливается и все замолкает. Я этого не ожидал – вместо удивления, она спокойно посмотрела на меня и подошла. Ее глаза изучают меня.
– Ну, ты не похож на убийцу.
Подняв бровь и положив руку на подбородок, замерев в задумчивом наблюдении, она рассматривает меня. Застигнутый врасплох, я не понимаю ее сомнений и стараюсь все объяснить:
– Это правда! Это произошло всего несколько часов назад, я клянусь. Я взял кухонный нож и раз за разом бил ее в живот – до тех пор, пока все не промокло и превратилось в кашу, а потом я отрезал ей голову. Ты же не можешь сказать мне, что она все еще жива!
Я начинаю хихикать, несмотря на свое состояние.
– Полиция наверняка уже в моем доме, интересуется, куда я пропал, все ломают голову из-за очередной ночной работы. Дай время, завтра это будет во всех утренних новостях!