Я вздыхаю разочарованно, но в то же время с облегчением.
– Тогда, похоже, мы не сможем договориться.
Я напрягаю мышцы в ожидании того, что сейчас начнется. Расстояние между нами мало. Два широких шага, и я приближусь настолько, что смогу ударить ее в лицо. Мисая тоже наклоняется вперед.
– Кокуто-сан, вы знаете, что фамильяр должен быть создан из чего-то?
Конечно, я знаю это. Она что, считает, что я в Магии абсолютный дилетант?
– Тогда вы должны знать, что то, что вы держите в руках, рождено из определенного материала.
В ее улыбке видна насмешка.
Я опускаю взгляд на вещь, которую держала все время. Я думала, что не могу их видеть, но теперь увидела. Внешность феи отличается от моих представлений. В моей руке, фигурка человека, которого я видела лишь раз, маленький Хидео Хаяма. Я выпускаю его со сдавленным криком.
В этот миг слабости Мисая Одзи бросается вперед. Я теряю сознание, как от потери крови, но перед этим я вижу Мисаю Одзи, тянущуюся ко мне рукой и касающуюся моего лба.
/3
– Если воспоминания рисуются в наших умах также ярко, как любая картинка, то почему мы можем забывать? – спрашивает он.
– Забывать естественно, – отвечаю я.
– Воспоминания – единственные вещи, которые ты не можешь вернуть в свой разум. Даже если ты это помнишь. Воспоминания слезают с меня, как сгнившая кожа, но мой разум – не разум человека. Разум человека не теряет ничего, – говорит он.
– Но если нельзя что-то вернуть в разум – это значит забыть об этом, – протестую я.
– Забывчивость есть дегенерация, не потеря. Только контур, из которого исчез цвет. Разве это не расточительно? Все это собственность вечности, ржавеющей и изнашивающейся. Но от такой вечности можно избавиться по своей воле, – говорит он. Я не отвечаю. – Вечность неумолима, и эта вечная скорбь должна быть извлечена и возвращена тебе. Хотя ты думаешь, что она исчезла в забвении, память повторяет ее, словно запись.
– Кто решает, что вечно, а что нет? – спрашиваю я.
– Никто не знает. Потому мы ищем, – отвечает он.
Он тот, для кого мысли чужды и кто не может их создавать, тот, кто отвечает лишь эманациями из прошлого, крадеными идеями и несопоставимыми мыслями незнакомцев.
Стук в дверь пробуждает меня. В то же мгновение я вижу окно, и пепельный свет, проходящий через него, не позволяет определить, утро сейчас или полдень. Быстрый взгляд на часы на столе подтверждают мое подозрение, что сейчас больше полудня.
– Кокуто-сан, вы здесь? – слышу я голос снаружи. Только потом головная боль, всегда начинающая преследовать меня, когда я сплю слишком долго, становится заметной, и я рефлекторно прижимаю руку к голове. Я пытаюсь игнорировать ее, спускаясь с верхнего яруса, и открываю дверь в комнату.
За дверью стоит одна из сестер, которая оглядывает меня, после чего я вижу замешательство на ее лице.
– Привет. Угу. Реги Шики, – лениво говорю я, прежде чем замечаю, что нужно следить за внешностью, – Я перевожусь сюда в следующем семестре.
– Эм, да, конечно, – отвечает сестра, подозрение в ее глазах смягчается, но не исчезает. – Кокуто-сан звонит ее семья.
Похоже, что именно когда звонит семья, ее нет на месте. Ну, ладно, ничего не поделаешь.
– Возможно, я могу ответить вместо нее, – говорю я. – Я достаточно близко знакома с семьей Кокуто.
По крайней мере, если считать выгнанного из дома сына.
– Понятно. Тогда проблем нет. Я переведу звонок на телефон в холле, так что, пожалуйста, поспешите.
Сестра быстро кланяется перед тем, как спешно выйти. Я иду к выходу из комнаты, но вспоминаю, что на мне все еще пижама Азаки. Я переодеваюсь на ходу в одну из ее форм и быстро иду в холл у входа в общежитие.
Я видела вчера телефон в холле, без диска или кнопок, но он стоял около удобного на вид дивана, так что они, наверное, надеются, что второе компенсирует первое. Если верить Азаке, они фильтруют звонки, которые сперва идут в комнату, где находится одна из сестер. Если это не семья или одна из учениц, они должны отклонить его. Если звонок получает их одобрение, то его переводят на телефон в холле, где ученица может ответить на звонок лично.
Идя в холл, я уже догадываюсь, кто звонит, и когда я поднимаю трубку, мои подозрения подтверждаются.
– Алло?
– Алло, Азака?
Голос, который я знаю очень хорошо. Голос Микии. Я оглядываю холл, чтобы убедиться, что вокруг никого, прежде чем заговорить.
– Нет, не в этот раз. Азаки нет. Всего пятый день нового года, и ты уже соскучился по сестре? – говорю я неожиданно холодным даже для себя голосом.
– Шики, где Азака?
– Без понятия. Нет ее, я же сказала, занимается чем-то важным. Она в адской спешке с самого утра, с тех пор, как изо всех сил пыталась разбудить меня. Думаю, она на самом деле хочет поскорее разобраться со всеми задачами и вернуться домой.
– Правда? Мне кажется, ей не нравится приезжать домой. Я говорил ей, что было бы проще, если бы она оставалась в школе.
– Не думаю, что дела хоть немного задержат ее от возвращения, если ты понимаешь, о чем я.
Конечно, он не понимает.
– Так чего ты хотел, Микия?
– Ничего особенного. Я собирался удивить Азаку, но это не слишком важно. Просто хотел проверить, как вы двое справляетесь.
– Ну, ничего не могу сказать. Может, если позвонишь завтра, сам спросишь у Азаки. Пока.
– Нет, погоди минутку, Шики!
Я слышу его голос из трубки сразу после того, как отвожу ее от уха. Смотрюсь в зеркало в дальнем конце комнаты, видя себя, держащую трубку и хмурящуюся. Не могу понять, почему.
– Ты звонил, чтобы поговорить с Азакой. Тебе больше нечего мне сказать, верно?
– Есть! Я беспокоился о тебе. Поговори со мной. Кроме того, я хотел поговорить с тобой, мне просто нужно было назвать имя Азаки монашкам, потому что они не допускают никаких звонков, кроме семейных. В любом случае, есть прогресс в поисках?
– Некоторый. Не слишком большой. В любом случае, я ненавижу говорить по телефону, так что, может, мы сможем сделать это позже, когда я не буду перебивать тебя.
– Хорошо. Ладно. Кажется, сегодня мне уже нельзя будет позвонить, так что, может, я позвоню завтра.
В его голосе слышна нотка сарказма… если подумать, то поговорить с ним подольше не так уж и плохо.
– Ну, если ты свободен, то можешь оказать мне услугу. Отсюда я ничего не могу узнать, так что тебе должно повезти больше. В Рейене был учитель по имени Хидео Хаяма, а еще парень по имени Сацуки Курогири. Сможешь достать их историю работы до момента, как они попали сюда?
Микия вздыхает.
– Ну, не узнаю, если не попробую.
– Это не очень важно, так что все нормально, если не получится, – успокаиваю я его, – я не хочу, чтобы ты делал что-то безрассудное. И не делай ничего противозаконного. В любом случае мне нужно пойти поискать Азаку, она опять шатается по территории.