Выбрать главу

Мир, так отличающийся, даже ярко-красный от крови, был подавлен грубым запахом животного тепла.

За телом расступаются тени, выпуская еще одного человека. Человек, чьи контуры и кривые извиваются вокруг него. На нем надета похожая кроваво-красная куртка, и в его лениво висящей правой руке виден нож примерно в семь дюймов длиной. Волосы, почти достающие до плеч, неаккуратно обрезаны, но достаточно длинны, чтобы засомневаться в поле человека. На расстоянии его можно было бы принять за девушку. Лишь одно отличает меня от него: его волосы. Золотые, благородно светлые. Гнилой воздух, омывающий и колыхающий эти примечательные волосы, дарует ему плотоядную ауру. Похожий на льва, глубоко впечатывающийся в душу человек.

Шики это было слишком знакомо.

Все это было слишком близко к далекой, дорогой, ушедшей памяти – и теперь вернувшейся, как проклятие.

Это были воспоминания о конце лета четыре года назад. Глубокая ночь, очень похожая на сегодняшнюю. И в ту ночь Шики видела тень, последовала за ней… и следующее, что она помнит – она стоит над залитым кровью телом. Что случилось между этими событиями, это воспоминания не ее, но другого Шики.

– Ты кто такой? – говорит Шики, обращаясь к человеку перед ней, который словно сошел с картинки, созданной ее разумом.

Шики увидела, как «другая» она, светловолосая Шики, дернула плечами. Дрожь, трепет. Не из-за страха, как она представляла, но из-за извращенного удовольствия.

– Шики… Реги, – говори тень.

Шики не понимает, обращение это или ответ. Голос, произнесший эти слова, был так прост, что его нельзя прочитать. Взмахнув золотыми волосами, тень обернулась к ней. И она увидела, что даже в лице было извращенное сходство, словно она вглядывалась в странно перекрашенное зеркало. У светловолосой Шики красные глаза, не менее пронзительные, чем у самой Шики, а ее уши украшены серебряными серьгами. Хотя это не кимоно, Шики увидела, что на тени была черная юбка, достающая до щиколоток; хорошо подходит темной, кроваво-красной кожаной куртке.

Но тень не была женщиной. Просто мужчина, получивший титул смертоносного чудовища.

– Это ты. Ты… – шепнула Шики, но прежде чем она смогла закончить, убийца уже сорвался с места по кратчайшему пути к ней. С ножом в руке, он двигается пригнувшись, как спринтер, не имея иного способа выйти из аллеи, кроме как попытаться проскочить мимо Шики.

Шики с отточенной проворностью выхватила свой нож, но мрачное выражение ее лица говорит об ее удивлении. Тень приближалась нечеловеческими движениями. Она двигалась как атакующая змея. И для змеи эта узкая аллея была подходящей охотничьей территорией. Даже тренированные глаза Шики не могли уследить за ее движениями.

Когда дистанция между ними уменьшилась, движения мужчины изменились. Его ноги распрямились со значительной силой, и он прыгнул, все это случилось так внезапно, что казалось взрывом силы. И неожиданно он уже был в воздухе, направляя удар ножа в голову Шики с пугающей точностью.

Крошечная вспышка во тьме, и мгновением позже – резкий звук удара стали о сталь. В следующее мгновение, со скрежетом, нож убийцы сталкивается с ножом Шики. В тот момент, когда ножи обнимали друг друга подобно братьям, взгляды сражающихся встретились – Шики, с суженными глазами, полными враждебности, и убийцы, широко раскрытые, полные удовольствия. И потом этот момент закончился.

С заметной ухмылкой убийца отступил, оттолкнув клинок Шики, и прыгнул в сторону, за спину Шики, к другому концу аллеи. Он приземлился как паук, преодолев шесть метров одним прыжком. Затем он остановился и встал, дыша, как зверь.

И сейчас, по его сгорбленной позе и невозможным движениям, Шики явно видит, что он уже давно удалился от всех общепризнанных понятий о человечности.

– Почему? – спрашивает он. – Почему ты не воспринимаешь меня всерьез?

Свежая кровь с трупа покрывает его пальцы и края юбки. Шики не чувствует нужды отвечать, но все еще смотрит на мужчину, так похожего на нее.

– Ты не та же. Не та женщина, какой была четыре года назад. Если бы ты была такой же, ты бы убила меня, но ты продолжаешь держаться на границе. Я желал тебя так долго. Тебя, так похожую на меня. Но почему?

Он говорит голосом настолько глубоким, что кажется, что сердце вот-вот выскочит из его горла; он громко и резко дышит. Как будто самой беседы было достаточно, чтобы напрячь его рассудок, и его дыхание доказало бы его смерть. «Это удовольствие, – подумала Шики, – или какое-то возбуждение? Или ему правда было больно?» Шики решила, что это неважно.

– Не ожидала, что это будешь ты, – сказала она жестким, холодным голосом. – Женское имя и тело, которое вполне можно принять за женское. Мы говорили в школе лишь раз, верно?

Смертоносное чудовище трясет головой.

– Да. Так давно. Я так много забыл.

Он хихикнул, едва подавив смех. Он явно наслаждался происходящим.

Шики не может увидеть здесь удовольствия. Она искала убийцу, чтобы покончить со всем этим, и все.

– Скольких ты убил? – спрашивает она с легкой нерешительностью в голосе.

Убийца хихикает.

– А ты поверишь, если я скажу, что сбился со счета? Я не думаю о них. Просто числа. Просто числа, все они. И никто не может указать на меня. Я свободен от цикла преступления и наказания. И потому я убиваю, иногда по нескольку дней подряд, как ты, конечно, знаешь.

Его мучает жестокий кашель, и кажется, что он сейчас упадет, но он приходит в себе и продолжает:

– Я оставлял так много знаков, так много следов для тебя. Все убийства. То, как я оставлял тела. Я знал, что ты подумаешь, что тебе это знакомо. Что случилось четыре года назад. Да, – он извлекает слова с долгим выдохом. – Я подумал, что это запустит твои воспоминания. Но ты игнорировала меня. Игнорировала все! Это не производило правильного… впечатления.

На его лице мелькает улыбка, показывающая ряд окровавленных зубов, сияющих в ночи.

– Они называют меня монстром. То, чего недоставало мне в имени, мне с радостью подарили люди. В точку, да? Эта неделя была очень хорошей. Я сделал то, чего от меня ждали, наградив таким именем. Все-таки людям нужно, чтобы я совершал убийства, чтобы они могли демонизировать меня как любого монстра, о котором они знают. Правильно? Но ты же все и так знаешь, Реги. Ты восхищалась моей работой. Ты ходила искать меня. Это зерно в тебе, которое я хотел освободить, найти хищника, такого, как ты. Такого, как я. Да, я понимаю. Я понимаю. Потому что я знаю тебя лучше всех.

Его затрудненное дыхание становится выше и громче, раздаваясь эхом в тишине ночи, окутывающей аллею. Шики видит, как он слизывает кровь, остававшуюся в уголках рта, смакуя каждую каплю. Но ничего не делает с кровью, покрывавшей все его лицо. Что он учудил с трупом, что оказался весь покрыт кровью, с головы до пят? Его глаза налиты кровью, как у безумца. И перед таким ужасным зрелищем Шики не может выдавить ответа. Ненависть, которая скопилась в ней, не давала выхода словам, как будто если она почтит присутствие мужчины хоть одним словом, то безвозвратно замарает себя. Даже если – а возможно, именно потому что – его слова было сложно отрицать.