Расстояние между зданиями женской академии Рейен настолько большое, что время и пренебрежение позволили зелени бурно прорасти везде, кроме самых активно используемых троп. Большая часть территории покрыта густым, расползающимся лесом. Забудьте о лесе в школе, это скорее можно назвать школой, затерянной в лесу.
Почва покрыта листвой, которая пристает к моим туфлям и наполняет воздух знакомым ароматом, горько-сладким запахом зрелый фруктов. Все это, объединяясь с шумом насекомых в листве, почти отравляет меня. Время, кажется, замедляет свой ход, и чувствуется уютное знакомство со всем этим, создавая обманчивую иллюзию отделения от остального мира. Я вспоминаю мага, который построил здание со своей собственной реальностью, и старые воспоминания об особняке Реги, отделенном от остального общества. Оба места, отделены от нормальности мира. Как и эта школа.
Вскоре я добираюсь до здания, которое, как я теперь вижу, стоит в центре поляны из срубленных деревьев. Дизайн здания старомоден, даже если забыть о его деревянной конструкции, и оно бездыханно стоит в центре леса, словно спящее существо или человек на смертном одре, ждущий своего конца. Земля на поляне покрыта сорняками, и мои шаги приглушаются, когда я наступаю на них. Пройдя через них так быстро, как только можно, не нарушая тишины этого места, я вхожу в здание.
Внутри я обнаруживаю, что оно не настолько разрушено, как могло показаться снаружи. У меня есть ощущение, что здание меньше, чем есть на самом деле, видимо, потому, что Азака сказала, что это бывшая средняя школа. Каждый шаг по деревянному полу рождает громкий скрип. Шум эхом разносится по пустынному коридору, становясь все неразличимее с расстоянием и смешиваясь со звуком насекомых.
Когда я вхожу, мои мысли возвращаются к учителю, которого мне представила Азака. Сацуки Курогири. Азака сказала, что он очень похож на Микию, и она права. Но в этом нет ничего особенного. Многие люди выглядят схоже. Но когда даже атмосфера вокруг него такая же, как у Микии, это становится на самом деле тревожным. Но здесь я чувствую большое отличие между ними, которое вертится у меня на языке, но я не могу точно выразить его. В последнее время я часто ощущаю это чувство. Не знать, но ощущать. Очень по-человечески.
Когда я полгода назад вернулась в сознание, я все еще была охвачена невыразимым чувством одновременного знания и незнания, встречи с чем-то, получения чувства обновления и знакомства. Но сейчас я столкнулась с вещами, о которых даже старая Шики не могла знать. Теперь, сильнее чем когда-либо, я ощущаю, насколько на самом деле различны Шики и я до происшествия и после прихода в сознание, хотя все мы слабо связаны. Медленно, пустота в моей душе, о которой говорила Токо, наполняется новыми воспоминаниями, тривиальной реальностью и мелкими эмоциями. Я все еще чувствую старое ощущение отсутствия жизни, но пустота, которую я чувствовала, впервые проснувшись, исчезла бесследно. Быть может, однажды придет день, когда эта пустая душа будет наполнена, и я даже начинаю ощущать слабую мечту о нормальности.
– Наша маленькая мечта, Шики? – шепчу я себе. Я знаю, что ответа не услышу.
– Мечта дурака, думается мне.
И тем не менее, некто невидимый отвечает мне.
Голос похож на тихое бормотание, и он разносится по коридору, пока не смешивается с какофоний насекомых.
И потом я чувствую, как что-то колет меня в шею.
– Черт возьми.
Легкое прикосновение возвращает меня в реальность. Быстро, я переношу руку на затылок и чувствую, что держу… что-то. На ощупь кажется, что это фигура человека, лишь немногим больше руки. Не раздумывая, я сжимаю руку и давлю это. Оно издает подозрительно высокий резкий звук. Я опускаю руку и смотрю на ладонь.
Странная желтая жидкость. С раскрытой ладони эта тягучая, липкая жидкость стекает на пол. Это единственное, что осталось от той штуки, которую я раздавила? Я вспоминаю, что Токо и Азака говорили о феях. Я никогда не видела ничего подобного, и не могу сказать, относиться ли эта гадость в моей руке к делу или нет.
– Фу, – комментирую я, отряхивая руку от субстанции.
Странно, но, несмотря на ее предыдущее сходство с клеем, сейчас она сходит с руки довольно легко. Я не сразу замечаю, что, пока я изучала жидкость, место словно вымерло. Даже резкий шум насекомых исчез. Если это были вообще насекомые. Если то, что я уничтожила, было феей или чем-то вроде этого, то она не могла быть одна. Что-то, что настолько легко разрушается, для мага будет бесполезным. Значит, их должен быть целый рой. И жужжание могло исходить от них, их хозяин предпочел спешно отступить, пронаблюдав мой крайний энтузиазм в уничтожении их товарища.
В любом случае я не думаю, что в этом здании есть еще что-то полезное для меня. Проходя через деревья обратным путем, я выбираюсь на аллею в середине леса, где оставила Азаку, и скоро снова нахожу ее.
Азака лишь немногим ниже меня, волосы достигают середины спины. Если девушка Одзи, которую мы встретили, ведет себя как королева замка, то Азака напоминает принцессу. Ну, принцессу упрямства, если другого титула нет. Я выхожу из леса и приближаюсь к ней, когда она наконец-то замечает меня.
– Э? Решила все-таки не делать этого, Шики? – спрашивает она озадаченно.
– Решила не делать чего?
– Идти туда, дура.
Она кивает головой туда, откуда я только что пришла. Мы пребываем в недоумении, пока я не понимаю, что случилось:
– Азака, – спрашиваю я, – ты знаешь, сколько сейчас времени?
– Должно быть около двух, навер…
Ее слова обрываются. Я знаю почему. Сейчас уже почти три.
– Не ожидала, что ты будешь стоять здесь и ждать меня целый час. Если ты помнишь, что случилось за этот час, никаких вопросов, но…
Я замолкаю. Молча, Азака начинает дрожать, прижимая палец к губам, как будто только сейчас поняла, что случилось. Она даже не пытается скрыть своего изумления, глядя в пространство.
Но я уже могу сказать – и она это знает – девушка не может вспомнить ничего из промежутка времени между моментом, когда она окликнула меня, и временем моего возвращения.
– Шики, не может же быть, чтобы я…
Она говорит обрывочно, дрожа от головы до пят, не от страха, но от чистой злости. Она не может вынести мысль, что кто-то с ней так поступил, а она даже не заметила этого.
– Не знаю, нужно ли мне говорить это, – я начинаю озвучивать то, что она сама отказывалась произнести, – но до тебя добрались феи. Забрали часть памяти, судя по всему.
Когда я говорю это, ее лицо становится ярко-красным. Осознание собственной неосторожности, позволившей подобраться к ней как к новичку, – из-за смущения ей сложно выбрать, злиться ей или стыдиться. Большую часть времени Азака очень спокойна и собранна, но она не любит, когда люди знают, что она может взорваться, как и любой другой человек. Это очень не соответствует стилю, над которым она так долго работала.