Азака прочищает горло:
– Мы пойдем назад в общежитие. Кажется, нам самим нужно выработать стратегию.
В ее голосе слышно раздражение, ее шаг быстр и решителен. Глядя на ее спину, я задумываюсь, что бы она подумала, если бы я рассказала, что восхищаюсь ей в такие моменты.
– Шики, ты идешь или как? – говорит она, хотя это больше похоже на крик.
Ну, у меня нет времени думать об этом. Я быстро иду за ней, подыгрывая ее выходкам, как и обещала.
/2
Вернувшись в общежитии, мы поговорили с несколькими ученицами класса Д. В это время на улице уже стемнело. Хотя в школе и каникулы, правила, похоже, все еще действуют, так что нам пришлось вернуться в комнату Азаки.
После шести вечера ученицам запрещено ходить куда-либо кроме частей общежития, выделенных их классу, ванной и учебного зала на первом этаже. Ученицы, переведшиеся сюда в старшую школу, по глупости иногда пробираются в комнаты их подруг, расположенных в других частях общежития, и по этой причине некоторые из сестер патрулируют коридоры ночью. Ученицы, которые были здесь со средней школы, уже привыкли к этому, так что они или не выходят, или если все-таки делают это, то уже знают маршрут, от которого монашки держатся подальше, и их никогда не замечают.
По крайней мере, именно это Азака только что вежливо рассказала мне. Поскольку меня все это мало касается, все, что я могу делать, это сидеть в ее комнате и ворчать. Азака сидит в своем кресле. Наша комната узкая, но длинная, и первогодки делят комнату с другой девушкой. К счастью для меня, сожительница Азаки уехала домой на зимние каникулы. У стены стоят две учебных парты и двухъярусная кровать для нас обеих. Личные вещи отправляются на книжные полки и в шкафы у стен. Комната такая же старая, как и все здание, но это тот тип антикварности, где ты чувствуешь успокаивающий вес мирной истории.
Азака уже переоделась в пижаму – в ту же минуту, как мы вернулись в комнату. Я сама хотела вылезти из этой тесной униформы, но не привезла никакой смены одежды, так что похоже, мой выбор ограничен рясами, которые есть у Азаки. Не придумав ничего лучше, я сажусь на кровать и слушаю ее объяснения.
– Раз мы не можем покидать комнаты по ночам, – продолжает она, – закругляемся на сегодня. Обычно мы бы проснулись в пять для утренней службы, но поскольку сейчас каникулы, мы можем спать до шести. Помни, Шики, другие ученицы и сестры не знают, что мы расследуем инцидент в классе Д, так что, пожалуйста, постарайся не быть слишком странной и не привлекай лишнего внимания. В отличие от тебя, мне еще предстоит здесь учиться, так что не устраивай переполох, который подорвет мою репутацию.
Все это, практически слово в слово, я слышала прошлой ночью. Я честно не понимаю, почему она так беспокоится. В какой-то обратной зависимости мне настолько скучно, что я и не хочу ничего делать.
– Расслабься, я здесь только чтобы быть твоими глазами, так что даже не привезла свой любимый нож. Я не имею ничего против этого мага фей, кем бы он ни был, так что я не чувствую особой нужды расправляться с ним. Я больше волнуюсь о том, что в погоне за этим парнем ты не справишься со своим темпераментом.
– Не говори глупостей. Я знаю, что наша цель лишь идентифицировать источник феномена, а не уничтожить его. Получить данные, затем передать дело Токо-сан и позволить ей решить проблему самой.
Она говорит спокойно, но знакомый огонь в ее глазах не угасал с середины дня. Она принимает этот инцидент с феями слишком близко к сердцу. И когда это случится, я знаю, она просто ударит в ответ.
– Ну, посмотрим, сможешь ли ты сохранить это спокойствие, Азака, – небрежно бросаю я, что заставляет Азаку уставиться на меня.
– Может, ты из меня дуру делаешь, Шики?
– Как ты сама сказала: не говори глупостей.
Ее обвиняющий взгляд так похож на то, как Микия смотрит на меня с издевательским подозрением (и это не так уж необычно), что заставляет меня неосмотрительно рассмеяться. Это только ухудшает настроение Азаки.
-Ух, ладно. Я клянусь, что не буду беситься, так что у тебя нет никакого права судить меня. Теперь вернемся к более важным вопросам, – говорит она, меняя тон голоса. – Среди встреченных сегодня людей был кто-то, кого бы ты назвала странным по какой-то причине?
– Странным? Ну, все они, честно говоря, странные. У всех людей из класса Д, которых мы встречали, в шеях что-то было.
– Под «что-то» ты подразумеваешь ту феи кровь, которую ты предположительно убила?
Ее брови собираются, когда она хмурится, наверняка думая, что я худший человек на свете, потому что разрушила идеально здорового (и, что важнее для нее, пригодного для изучения) фамильяра. Но это правда, так что я не могу спорить с ней.
– Мне кажется, это не кровь. Больше похоже на чешую на крыльях бабочки. Я сомневаюсь, что они не заметили бы, если бы это была какая-то жидкость. Это было и на учителе, с которым мы разговаривали. Курогири, верно? Я не знала, что это, когда мы встретились, но теперь понимаю, это была та же самая штука.
– Понятно. Скажи, Шики, кто бы это ни был, почему он ворует воспоминания?
– Без понятия. Я бы не стала заниматься подобным.
– Не знаю, зачем я вообще спрашиваю тебя, – обиженно говорит Азака.
Потом, игнорируя меня, она тихо начинает перечислять факты, имеющиеся в нашем распоряжении.
– В декабре ученики класса Д получили письмо, содержащее секреты, о которых забыли даже те, кто изначально о них знал. В то же время начинают распространяться слухи о феях. Прямо перед каникулами две ученицы из класса Д поссорились и попытались нанести друг другу увечья ножами, причина их ссоры – полученные письма. Другие ученицы не попытались остановить драку. Даже в январе ученицы отказывались говорить о случившемся, и атмосфера остается очень напряженной и бесполезной.
Она бросает на меня острый взгляд, потом возвращается в свои мысли.
– Ну, она, по крайней мере, столкнулась с одной из фей, а я отдала им целый час. Что я делала в это время? Я могла заниматься чем угодно.
Так даже спокойная и хладнокровная Азака Кокуто переживает из-за потерянных воспоминаний.
А я?
Мои воспоминания о случившемся три года назад, во время моего первого года в старшей школе, все еще содержат много пробелов. Неоднозначность их природы создает значительное беспокойство, наполняя мое воображение всеми видами сомнений. Объяснения, ни одно из которых не выставляет меня в лучшем свете. В тот самый год город казался замороженным на месте жестокими убийствами, совершенными неизвестным серийным убийцей. Дыра в моих воспоминаниях заставляет меня чувствовать… что я словно связана как-то с этими событиями. Но если кто и знает про это, то только Шики, мое другое «я». Но его нет, и вся проясняющая ситуацию информация исчезла вместе с ним.