– Ах, да! - спохватилась я. - Условие!
У меня появилась озорная мысль. Почему бы и нет, я же все равно его больше никогда не увижу?
Я подошла к стражу, положила ему руки на плечи и заглянула в глаза.
– Обещай, никогда не делать со мной того, что собирался сделать сегодня. Обещаешь?
Страж машинально кивнул, не понимая, чего от него хотят.
– Ну, вот и все, лесной страж. Прощай. - Я поцеловала его прямо в губы и, отвернувшись, быстро побежала по тропинке в деревню. Пока он не опомнился.
Добежав до приютившегося на краю деревеньки "карантинного" домика, который щедро выделил мне староста, я захлопнула дверь и задвинула все засовы.
– Пусть ночь и нечисть лесная не смогут проникнуть сюда! Ни сейчас, ни во веки веков!
Покончив с этим нехитрым обрядом, я ничком рухнула на кровать и разрыдалась.
Выйдя наутро из дома, я перепугала всю деревню. Они и не чаяли увидеть меня снова, и в первые минуты низко кланялись, просили прощения, умоляя мой дух уйти и не беспокоить живых. Потом прибежал местный жрец. Увидев невредимую тень, он признал меня вполне живой и назвал все это знамением. Тут отношение ко мне селян снова переменилось. Они чурались меня, как прокаженной, но полны были решимости удержать в деревне. Выросшая в городе и не вписанная в контекст местных суеверий, я не сразу заметила, что при встрече они обходят меня стороной. Очень старательно. Изучение пережитков старины в отдаленных районах представилось мне значительно менее привлекательным после того, как я встретилась с одним из так называемых пережитков.
Разозленная, я отправилась к жрецу, который, хоть и велел мне не подходить к нему, казался человеком очень разумным. Из беседы с ним я уяснила - мой вчерашний поход в лес был чем-то вроде жертвоприношения (священные шишки интересовали их во вторую очередь), и сейчас они никак не могут решить, как понимать возвращение жертвы. Притом отныне я считалась принадлежащей миру духов. То есть не чтобы я была духом, а именно принадлежала ему, как может человеку принадлежать прирученный зверь. Одно мое присутствие могло быть величайшим благословением. Или величайшим проклятьем (в последнем случае меня вежливо уведомили, что рискнут отвести в заповедный лес и там привязать к какому-нибудь дереву, да покрепче). Я только сейчас догадалась уточнить, водятся ли в лесу дикие звери. Оказалось, водятся, полный набор! Тут тебе и волки, и медведи, и рыси, и боги знают кто еще!
Я задрожала от страха. Вчера мне это и в голову не пришло.
Заметив это, вежливый жрец поспешил уверить меня: духи леса не позволят сожрать меня каким-то лесным тварям. О, нет! Они закусят мной сами.
После этого обнадеживающего заявления я, наконец, достала королевскую грамоту (с этого надо было начинать вчера, но мне хотелось увидеть крестьян в естественной обстановке, идиотке…) и предложила оказать содействие по быстрому сматыванию удочек. Я увидела достаточно, чтобы убедиться: слухи, доносившиеся до столицы, имеют под собой основание, а полулегендарные истории о городских девушках, отправившихся в отдаленные районы и сгинувших в лесу, были не беспочвенны. Понятно теперь, почему девушки были городские, ни одна деревенская не полезла бы ночью в лес. Хотя как им удавалось уговаривать городских, ведь в лесу просто-напросто страшно? Похоже, дело здесь нечисто. С меня хватило этнографического материала, дальше дело карательной экспедиции.
Жалко немного стража… Трогательный он какой-то. Красивый… Но как представишь, сколько людей загубил он и подобные ему чудовища…
Жрец с почтительной миной прочитал грамоту.
– Пожалуйста, можете идти. - Он сделал разрешающий жест рукой.
Я отступила, но тут жрец добавил:
– До ближайшей деревни больше дня пути. Дорога идет через лес.
Я остановилась, сдерживая бешеный стук сердца. Он знал, точно знал: я не сама вернулась, меня отпустили. И был уверен - за мной придут.
– Зачем вы мне это говорите?
– Оказываю содействие, - почтительно поклонился жрец.
– Еретик! Боишься - твои нечистые духи накажут тебя, если я уйду, так? А что ты ответишь людям короля, которые придут за моими костями? А они ведь придут, жрец!
– Миледи, не спешите меня оскорблять. Мы люди маленькие, столица далеко, лес близко, вот и приходится… Кто знает, были вы у нас? Не были?… Только лес и знает. А лес, он никому не скажет, лес не любит городских. Кроме городских барышень, конечно.
Меня пугал этот человек, в котором удивительным образом смешалось дремучее суеверие и расчетливая смекалка. Неужели такое возможно?
– Будь ты проклят, жрец, ты и твоя деревня! - в запале крикнула я. - И ваша лесная нечисть, и ваш лес, и ваши поганые суеверия!
В голосе жреца послышалась угроза:
– Вы не кричите, миледи, столица далеко, лес близко. Не стоит проклинать деревню. Переживете эту ночь - пойдете дальше, лес милостив. А то, неровен час, накличете беду…
– Как же вы собираетесь отводить меня в лес, если боитесь даже дотронуться до вернувшейся жертвы? - криво усмехнулась я, поняв, как безнадежно проиграла.
– Я дам своим людям очищение, - важно ответил жрец, недоумевая, отчего я расхохоталась.
А хохотала я от ужаса и безнадежности, хохотала, бросая вызов всему - и деревне, и лесу и Заклятым.
Глава 2
Когда начало темнеть, улицы опустели. Селяне попрятались по домам, позакрывали окна и двери. Вернулась в свой домик и я. Взяв свечу, прошла вдоль стен, прошептала простое, универсальное заклинание перед всеми щелями и окнами.
Потом села у окна и принялась ждать. Ждать неизбежного.
Я боялась спать: вдруг лесной страж сумеет подчинить меня во сне? И, конечно, задремала, уткнувшись лбом в стекло.
Разбудил меня стук в окно. Явился, голубчик…
– Эй, - позвал страж с улицы. - Проснитесь, пора!
– Куда пора? - не поняла я спросонья.
Он удивился.
– На суд, конечно.
Плохо дело. Он нажаловался Заклятым… страшно представить, что меня ждет на этом их суде.
Собравшись с силами, я поднялась и, вытянув руку, торжественно произнесла:
– Убирайся, лесная нечисть, иди, откуда пришел, заклинаю тебя богами неба, земли, огня и…
Страж отмахнулся.
– Вы же сами в это не верите. Отсюда далеко до столицы с вашими храмами.