ЗДРАВСТВУЙ, ГРАНИЦА!
«Граница! Какая она?» Этот вопрос я с волнением задирал себе еще дома, в родном моем селе Карыченцах (есть такое на Украине). Думал я об этом и сейчас, хотя уже три месяца пробыл на учебном пункте.
На этом пункте мы занимались, как в школе. Это была школа будущих пограничников. Каждый день — политподготовка, строевая, огневая, тактика… Не ладилось у меня с занятиями. То на стрельбе половина пуль — «в молоко», то на строевой шагаю не так, как надо.
Но особенно плохо приходилось мне на практике по пограничной подготовке — самому главному для нас предмету.
Помню одно из первых занятий. Вывел нас сержант Путилин на местность.
— Рядовой Крыга, вы назначаетесь старшим наряда. Нарушена граница. Действуйте.
Я знаю, что раздумывать нельзя. Принимать решение надо мгновенно, и, еще не вполне уяснив задачу, кричу своему напарнику:
— За мной!
— Отставить! — говорит Путилин. — Что за крик? Нарушитель может быть где-то рядом, а вы кричите, как болельщик на матче «Спартак» — «Динамо».
Молча бегу с напарником по арыку. Сгибаюсь в три погибели. Сержант бежит рядом.
— Рядовой Крыга, вон в тех кустах минут десять назад замечен неизвестный.
— А куда он ушел? — простодушно спрашиваю я.
Сержант багровеет:
— Этого он мне не сказал. И вам не доложил.
Я понял свою ошибку и покраснел.
Мы с напарником подбегаем к кустам, но там никого нет. Ясно — «нарушитель» ушел. А куда? Вот уж действительно не доложил… Огляделся я и увидел груду камней, а из-под них пола шинели торчит. Отвалили мы с напарником камень и увидели Горобцова. Сидит и улыбается.
— Здорово, — улыбнулся и я.
— Отставить! — закричал Путилин.
И я опять понял, что совершил ошибку: ведь это был сейчас не Горобцов, а «нарушитель» границы.
— Руки вверх! — скомандовал я. — Бросай оружие!
Отобрал я у Горобцова карабин, обыскал.
— Что будете делать дальше? — спрашивает сержант.
— Поведу на заставу, — отвечаю я.
— Действуйте…
Провели мы Горобцова метров сто; сержант нас останавливает:
— У нарушителя был фотоаппарат.
— Нет у него аппарата, — возразил я.
— Откуда вы знаете?
— Обыскивали.
— А если он аппарат бросил?
Опять ошибся! Надо было местность осмотреть!..
Конечно, день ото дня наши действия становились все более точными. И все-таки зачеты я сдал на одни тройки. Да еще был рад, что хоть так-то сдал. Кому они будут нужны мои отметки, там, на настоящей границе?!
И вот мы едем на заставу. На настоящую границу. Едем на лошадях, которых нам прислали с заставы. С нами — сержант Путилин. Он сопровождает нас на ту заставу, где служит сам.
Еще на пункте во время учебы я не раз воображал себя стоящим возле пограничного столба. Стою и всем сердцем чувствую: я в ответе за то, чтобы спокойно трудились наши люди, чтобы мирно работали, строили коммунизм… И чтобы никто не мешал нам его строить…
Думал я об этом, и меня охватывала гордость. Ведь отныне я не простой человек. Народ доверил мне великое дело — охранять государственную границу. Так какая же она, граница?
— Вот она, граница, — сказал сержант Путилин, показывая рукой.
Я взглянул в ту сторону, куда он указывал. Река как река. Только вода мутная и течение быстрое.
А дальше — горы. И на нашей стороне и за рекой. Кругом, куда ни глянешь, — горы самых различных очертаний и цветов: бурые, красноватые, как обожженная глина. Они то стоят одиноко, то нагромождены одна на другую и тянутся сплошными цепями. И горы не такие, как, например, Карпаты. Те покрыты лесом, а здесь — голые скалы: ни деревца, ни травинки. Смотрим мы на них и удивляемся.
Сержант наблюдает за нами, посмеивается:
— Ну как, нравится наша природа?
— Ничего, — отвечаю я, — вот горы больно высокие.
— Это что, — говорит сержант, — на нашей заставе они повыше будут.
Наступают сумерки, а мы все едем. Горы действительно становятся все выше и выше.
— Вот скала Пагубная, — объясняет сержант Путилин. — Здесь начинается участок нашей заставы.
Горобцов, который едет вслед за сержантом, вдруг бледнеет, останавливается и сползает с коня. Сержант замечает это и приказывает всем спешиться. Когда я подхожу к тому месту, где только что остановился Горобцов, у меня холодок пробегает по спине: внизу круто поворачивает река, образуя залив и глубоко врезаясь в скалу. А тропа на повороте узкая, и, когда смотришь вниз, кажется, что стремительный поток подкашивает тебя. Невольно хватаешься рукой за скалу — кружится голова. «Вот тебе, — думаю, — и Пагубная!»