Так мы двигались несколько часов. Я шел впереди. Громов приколол к моему плащу на спине лист белой бумаги потому, что в темноте меня не было видно. Мы шли по самому опасному участку, как слепые, нащупывая скалу руками. Обычно молодым солдатам здесь не доверяли двигаться первыми А сейчас ефрейтор разрешил мне идти впереди. Приятно, когда тебе доверяют. Да у сам я уже чувствовал, что даже ночью смогу пройти в любом месте. Я стал быстро карабкаться вверх.
Громов остановил меня:
— Не спеши, Крыга. Ночь, видишь, какая? В такую темень от этого камня до стыка надо двигаться ползком. Тут недалеко, полкилометра.
— Знаю.
— Мало ты еще знаешь, — тихо сказал ефрейтор. — Во-первых, ползи медленно; во-вторых, чаще останавливайся и щупай руками и ногами, где ползешь; в-третьих, оружие держи так, чтобы оно не стучало о камни, и очень прошу, будь осторожен: ты знаешь, что здесь за скала.
Огромную скалу, которая отсюда тянется до самого стыка, я знал хорошо. Из-под испещренного вдоль и поперек трещинами хребта выросла новая порода с пепельно-серой поверхностью, образуя неровный карниз. По этому карнизу движутся наряды. Здесь нет тропы — сплошной гладкий камень с пологими склонами в обе стороны: к скале и к обрыву.
Я ползу осторожно, чтобы не сбиться с пути. Вот поворот. Круто беру в сторону и останавливаюсь у стыка. Участок нашей заставы кончился.
— Молодец, Крыга, поворот этот помнишь, — шепчет Громов и приказывает ползти обратно.
Не мешало бы отдохнуть. Мы всегда отдыхаем на стыке, но сейчас нельзя: двигаясь ползком, потратили слишком много времени и теперь надо его наверстать.
Дождь перестал. Добрались мы до козьей тропы, передохнули.
— А ты, Крыга, можно сказать, освоился с участком, — говорит Громов. — И робость прошла. Помнишь, ты вначале очень робел.
— Я сам чувствую, а вот когда это произошло — убей, не знаю, — отвечаю я.
— Всегда так бывает. Человек растет, меняется, иногда сам того не замечая. Вот и ты за три месяца заметно изменился. И учиться стал лучше, и на коне сидишь по-человечески, и самостоятельности у тебя больше.
На рассвете мы подошли к скале Зуб. Так называют шпиль за Чертовым мостом. Он торчит над рекой вроде часового в брезентовом, немного покоробившемся плаще. Вдруг слышим, то в одном месте сыплются камни, то в другом. Правда, они сюда, вниз, не долетают, только наверху слышен шум.
— Что там? — спросил я.
— Может быть, человек, — шепнул ефрейтор. — Давай-ка, поднимись проверь.
От его шепота мне стало вдруг жарко. Человек! А если нарушитель? Сердце отчаянно забилось. Вот когда наступает, может быть, самый ответственный момент в моей жизни!..
Я стал осторожно пробираться среди камней. И вдруг в плечо мне ударил обломок породы. Я замер, притаился. Еще один камень скатился сверху. Я крепче сжал карабин, выглянул из-за скалы и увидел… двух горных козлов. Почуяв меня, они быстро запрыгали прочь.
Разочарованный, спустился я вниз:
— Козлы…
Мне показалось, что ефрейтор чуть-чуть улыбнулся. А может быть, только показалось. Во всяком случае, он очень серьезно проговорил:
— Ничего, Крыга. Еще доведется задержать и настоящего диверсанта.
Однажды странную картину наблюдали мы с Горобцовым, когда несли дневную службу. Горобцова назначили старшим пограничником наряда. Расположились мы на скале и стали наблюдать за сопредельной стороной.
Напротив нас — чужой пограничный пост. Мы видим, как солдаты лежат около своей глиняной казармы, греются на солнце. Вдруг один вскочил и побежал к реке, а за ним с криком устремилось несколько человек. А тот спустился к реке и сел на камень.
Через некоторое время к нему подошли двое, взяли под руки и повели к посту. Нервно прохаживаясь взад и вперед, их поджидал офицер. Когда к нему подвели солдата, офицер частыми ударами стал бить его по лицу, потом несколько раз пнул ногой в живот. Солдат упал.
— Видал, как живут солдаты? — спросил Горобцов.
— Это не жизнь, а каторга. И как они терпят?
— А что они могут сделать? Я вчера видел, как одного солдата до самого поста волокли за ноги по камням…
Возвращаемся на заставу. За сыпучкой — арык. Раньше здесь стремительно текла вода, а теперь идет глина с камнями.