И Ворон понял. Ветер засвистал у меня в ушах. Одной рукой крепко держусь за повод, другой снимаю карабин. Теперь я вижу, что расстояние между мною и нарушителем сокращается. Он тоже видит это и вытаскивает пистолет.
Он выстрелил не целясь. Пуля сорвала с меня фуражку. Это был настоящий снайпер. Я бы и сам мог выстрелить. Может быть, я даже попал бы в него. Но мне надо было во что бы то ни стало взять его живым.
Пастбище кончается. Снова скалы. Нарушитель опять оборачивается, но, прежде чем он успевает выстрелить, я на всем скаку дергаю повод и поворачиваю Ворона вправо, за скалу. Пуля шлепается в камень над моей головой. Осколки осыпают меня и Ворона.
И снова в погоню! Я с надеждой гляжу на следующую скалу. Что, если пуля этого снайпера настигнет меня? Ведь он может уйти!.. А впрочем, куда же он теперь уйдет? О нем знают на заставе, его видели пастухи… И я бросаюсь вперед, уже не думая о грозящей опасности.
Снова выстрел, еще один… Пули свистят над головой. И вдруг Ворон как-то странно дергается. Но в следующий миг он рывком настигает лошадь врага.
Помню только, что почти нечеловеческим ударом я выбил из руки нарушителя пистолет…
Когда по моему следу через полчаса ко мне подъехали бойцы, враг был уже связан. А Ворон, бедный мой Ворон!.. Пуля врага попала ему в глаз. Он мотал мордой, фыркал. Как мне жаль его было!.. Этого не передать словами…
Мы возвращались на заставу. И Ворон все норовил повернуть вправо — ведь он видел теперь только одним глазом.
Вот как потерял глаз мой боевой друг, мой конь, которому до сих пор я не знаю равных.