Покидая
коттедж
, чувствовала себя взволнованной. Не понимаю себя.
Сентябрь, 27
Вчера встретила Воре в лесу. Мне кажется, он знает, что я была в коттедже. Он начал закрывать дверь (можно подумать, у меня нет ключа, ха-ха). Но
я думаю, он делает это напоказ. Я испугалась до смерти, когда увидела, как он, уезжая, закрывает дверь. Потом пошла за ним.
В моей голове т во рится что-то странное. Я уже едва замечаю, что говорит Роланд. Не то чтобы он вообще когда-то говорил что-то важное, но мы как-то же жили вместе. Кажется, он поедет на выставку или что-то такое на выходных, не знаю.
Я попробую записать это: я влюбилась в Воре (я сказала это заодно вслух, но тихо). Нет. Это не так. Я чувствую, когда пишу это, когда говорю. Всё это не так. Всё иначе. Всё... лучше?
Я не понимаю. Из-за этого чувствую себя слегка нездорово.
Мы натолкнулись друг на друга рядом со скалами, которые я называю Танцполом. Вроде того. В смысле, я шла за ним, а он стоял там... ожидая?
Мы поговорили о лесе. Как осень меняет ту т всё. Он сказал, что никогда по-настоящему не чувствовал себя комфортно в помещении (!!!).
Я ответила, что я тоже. А затем... показала ему Танцпол.
Он сказал странную вещь. Когда я говорила, что назвала это место Танцполом, потому что легко представить, как тут танцуют эльфы, он ответил: "Так и было. Когда-то".
И он произнёс это вполне серьёзно, без всякого намёка на шутку. (И на самом деле, думаю, это правда. Как я такое придумала? Эльфы?)
Я рассказала ему о дереве, молнии.
И я смеялась, просто не могла сдержаться, потому что это всё так нелепо... Я рассмеялась, когда он сказал, что и его ударило молнией тоже. Борода скрывает шрамы. Он дал их потрогать. Кожа под бородой с одной стороны была неровная.
Мы постояли, глядя друг на друга, пока я не рассмеялась вновь. А что мне ещё было делать? Скольких людей била молния? Одного и десяти тысяч? Если не меньш е. В любом случае, больше не о чем было говорить.
Мне непривычно писать такое, это не мой стиль (я рациональный человек, ношу униформу на работе), но существует ли
на самом деле такая штука как родственные души? Если существует, это многое бы объяснило.
Хотя конечно встаёт вопрос - чувствует ли он то же самое? Думаю, да. Как говорят дети: он первый начал. Когда поцеловал меня в щёку летом. Он знал заранее.
Или нет?
Да, знаю. Мне всего лишь нужно спросить, так? Просто задать вопрос. Я лучше умру. Хотя нет, не буду. Но это так сложно... Не знаю, а если он ответит неверно? Во мне что-то сломается.
Я не остановила никого за сегодняшний день на работе. Роберт то
р
мознул одного чисто для
порядка
. Пять литров
водки
сверх лимита. Что я итак знала. Роберт
забавно
на меня посмотрел.
Я больше не хочу этим заниматься. С меня довольно. Я просто хочу... а чего, собственно?
Сентябрь, 29
Послезавтра он уедет.
Мы повстречались в лесу вчера, собрали много грибов.
У него такой же радар как у меня, настроенный на грибы (разумеется). Я спросила о его детстве. Похоже было, что он не хотел об этом рассказывать, так что я сменила тему.
Весь вечер занималась грибами. Роланд меня подозревает. Ну и что? Завтра он отправится в Гётебург на
выставку собак на все выходные, заниматься своим делом. Трахаться.
Воре уезжает. Я никогда его больше не увижу.
Так что моим поступкам есть оправдание.
Вчера, когда я приехала домой, его машины не было. Я достала ключ и зашла в коттедж. Чувствовала себя воровкой.
Л
ежала долго на
простыне
, боясь и наслаждаясь одновременно. Паника. Даже сейчас, когда я это пишу, мне кажется, что я хочу умереть.
Я не собираюсь накладывать на себя руки, конечно нет. Но я хочу умереть. Лёжа в его кровати, я осознавала, что это - в последний раз (да, я делала это не единожды).
Я хочу исчезнуть, быть стёртой.
Но жду, что это пройдёт. (Никогда не пройдёт, на самом деле).
Мне нужна помощь. Что мне делать теперь?
Когда я собиралась уходить, заметила нечто странное. На сушилке стояла тарелка и чаша. Весьма странно, не так ли? Ладно, ладно, но дело в том, что было на этой тарелке. По началу я решила, что это вроде пудинга . Присмотревшись, поняла, что это личинка. Раздавленная личинка.
Да, у меня есть вкус. Она была вполне неплоха. Вроде улиток, только шероховатая.
Иногда мне кажется, что я живу вне своего тела. Тело делает что-то, а я стою рядом и говорю ему: "Ты что творишь? Ты валяешься на постели, ешь личинки, что ты делаешь?"
Что я делаю? Что
буду делать дальше?
Мне кажется, я свихнулась. Он уедет. Это не любовь, но... мне нужно быть рядом с ним. Возможно, я люблю его. Её. Возможно, это так.
Любовь.
Да.
Я раскалываюсь на части.
В четверг после обеда Роланд собрал чемодан и положил его в машину, вместе с Тарой и собачьей едой. Приступ чесотки оказался лёгким, и он решился рискнуть съездить на выставку, хотя может и не следовало бы. Занёсший чесотку в псарни мог рассчитывать, что за его голову назначат награду.
Тина стояла у окна спальни и смотрела, как он отъезжает. Он взяла больничный, не очень хорошо себя чувствовала. Что-то с животом, и с грудью, и с сердцем. Это был первый больничный за её карьеру. Когда она позвонила сказать, что не приедет, коллеги уточнили, сообщала ли она в страховую компанию. Она всё равно не знала, что делать, так что не стала и беспокоиться.
Когда Вольво исчез, свернув на дорогу, она немного посидела на террасе, почитала "Мумми-тролль и комета". Стоял необычно тёплый для осени день, в воздухе витало то же ощущение, что исходило из книги: сырое, заряженное тепло, как будто все затаили дыхание, ожидая перемены.
Из-за давления у неё разболелась голова, и стало сложно сконцентрироваться. Она зашла в дом и постояла у окна в кухне, глядя в сторону коттеджа.
Чем он сейчас там занимается?