– Совершенно верно.
– Жаль, что я не смогу переубедить тебя. Это было бы самое громкое дело в истории Далласа.
Трэвен остановился на бетонной площадке снаружи склада и окинул взглядом поле боя, усеянное трупами и горящими автомобилями.
– Верно, не сможешь, – согласился он, держа одной рукой наручники, сковывающие Йоримасу.
– Что, если они откажутся от твоих условий?
– Не откажутся. – По его лицу промелькнула жесткая улыбка. – У них нет выбора. – Он открыл ладонь и показал Ковальски лежащие на ней компьютерные чипы. – На этот раз у меня все козырные карты.
46
– Я мог бы приказать убить вас и тем самым покончить с вмешательством в дела корпорации, – сказал Шода Матахачи. Даже в 3.12 ночи он выглядел аккуратным и опрятно одетым. Седые волосы были тщательно причесаны, а черный костюм выглажен.
– Что, однако, не помешало бы торжеству справедливости, – отозвался Трэвен. – Именно этим для разнообразия я и занимаюсь сейчас, по крайней мере в отношении корпорации Нагамучи. – Он старался говорить уверенным и твердым голосом, пытаясь не обращать внимания на то, что он безоружен, а за его спиной стоят четыре одетых в черное охранника с автоматами в руках.
На этот раз они встретились не. в служебном кабинете, а в личной квартире президента корпорации в «Нагамучи Тауэрс». В центре гостиной стояли три огромных дивана, окружающих стеклянный столик, опирающийся на ножки, изображающие миниатюрных бронзовых драконов. Дорогие темно-красные портьеры, спускающиеся на белый восточный ковер, закрывали всю противоположную стену из пуленепробиваемого стекла. В дальнем углу гостиной виднелся бар, уставленный бутылками. Картины, изображающие мифические японские сцены, висели на стенах и придавали налет мистицизма царящей здесь атмосфере. Статуя самурая, одетого в традиционный наряд воина и держащего в руках подлинные старинные мечи, занимала противоположный от бара угол.
Лицо Кема Дебучи выглядело болезненным и усталым. По-видимому, деловые совещания по ночам не были для него таким же привычным явлением, как для его тестя. Он не мог отвести взгляда от окровавленного тела Таиры Йоримасы, распростершегося на полу перед ногами Матахачи в позе молчаливой мольбы. Баикен Матахачи был одет в великолепно сшитый костюм, и его лицо казалось высеченным из льда. Он смотрел на Трэвена и не обращал внимания на Йоримасу.
– Вы так высокопарно говорите о справедливости, – произнес Матахачи, – но у вас нет никаких доказательств, равно как вы отказываетесь сообщить нам цель своего появления здесь. – Его голос звучал бесстрастно и спокойно.
Трэвен старался не двигаться. Движения все равно не приносили ему никакого облегчения. Все у него болело. Рана на ноге была наспех забинтована, а места, куда ударяли пули, не сумевшие пробить кевларовый бронежилет, на груди и на спине, уже распухли. Он знал, что одно лишь время излечит его от боли.
– Вы знаете, зачем я пришел сюда. В противном случае вы никогда не согласились бы встретиться со мной.
– Вы переоцениваете себя, детектив, – сказал Матахачи. – Со мной опасно шутить.
– Со мной тоже, – ответил Трэвен.
Кровь из раны на плече Йоримасы продолжала сочиться на белый ковер. Никто не обращал на это внимания.
Раздался звонок. Два сотрудника службы безопасности покинули свои посты и подошли к входу. По кивку Матахачи они открыли дверь.
В гостиную вошел Крейг Трэвен, оглядываясь по сторонам безумными глазами. При виде сына, стоящего между двумя охранниками, он вздрогнул:
– Что ты здесь делаешь, Микки, черт побери?
– Именно это мы и пытаемся выяснить, – заметил Матахачи. – Он потребовал, чтобы мы вызвали вас.
Взгляд Крейга Трэвена упал на лежащего Йоримасу.
– Что здесь происходит?
Трэвен сделал жест в сторону диванов.
– Садитесь, и тогда мы приступим к делу. – По его лицу промелькнула легкая улыбка. – Теперь, когда все собрались, не будем терять времени. – Он почувствовал едва ощутимый запах духов и узнал их. Это были духи Бет. Трэвен воздвиг мысленную стену между собой и личными переживаниями. В комнате находились сейчас одни бизнесмены, и он собирался говорить как профессионал.
Крейг Трэвен опустился на диван.
– Мы собрались здесь, чтобы заявить о ликвидации компании, – начал Трэвен. – Ликвидации подлежит привилегия корпорации Нагамучи ввозить наркотики, заключенная с якудзи в Далласе и с наркобаронами «Золотого треугольника» в Бирме. – Он устремил взгляд на Матахачи.
– Неужели вы считаете, что сможете доказать это? – спросил Матахачи.
– Я могу представить исчерпывающие доказательства, – спокойно произнес Трэвен. – У меня есть доказательства того, что корпорации Нагамучи принадлежат химические перерабатывающие заводы в Лашо, производящие героин, «красный бархат» и другие наркотики, запрещенные в Соединенных Штатах. Я могу доказать, что Нагамучи пользовалась своей дипломатической неприкосновенностью для незаконного ввоза этих наркотиков. Связи корпорации с якудзи несколько менее ясные, однако у меня есть имена, места и даты. Мне будет нетрудно отыскать неопровержимые доказательства, если я захочу начать расследование. Если вы пожелаете избавиться от источников информации, это неизбежно приведет к кровопролитной войне между вами и якудзи, в результате которой мне, наверное, будет еще проще добыть необходимые сведения.
– О чем ты говоришь, черт побери? – воскликнул Крейг Трэвен, поднимаясь с дивана и поворачиваясь к Матахачи. – Что он хочет этим сказать?
– Садитесь, – раздраженно бросил Матахачи. Крейг Трэвен сел.
– Я говорю о деятельности корпорации Нагамучи, – объяснил Трэвен отцу. – О той сфере деятельности, которая приносит высокую прибыль. Даже здесь, в Америке, Нагамучи испытывает давление со стороны остальных японских конкурентов, а также на международном рынке. Корпорацию Нагамучи не слишком любят в нашей стране, и потребительский рынок начал, по-видимому, сокращаться. Наркотики, приносящие огромную прибыль, показались руководству корпорации простым выходом из положения, особенно если можно пользоваться дипломатическим иммунитетом.
– Микки. – В голосе Крейга Трэвена звучало отчаяние. – Ты знаешь, что я не имел к наркотикам никакого отношения.
– Попытайся доказать это средствам массовой информации после того, как все станет им известно, – посоветовал Трэвен.
– Ты не можешь так поступить.
– Могу, разумеется. – Трэвен покачал головой и снова посмотрел на Матахачи. – И вы тоже проявили поразительную ловкость, старик. Заранее приготовили Йоримасе роль козла отпущения. Если бы полиции удалось нарушить ваше прикрытие, скорее всего, они сумели бы докопаться только до кражи компьютерной информации, продаваемой Йоримасой Донни Куортерсу, а тот, в свою очередь, сбывал ее якудзи, деятельность которых вы контролировали. Йоримаса был бы выдворен из страны как нежелательный иностранец, а о связи Нагамучи с преступными организациями никто бы не узнал.
– У вас нет доказательств, – возразил Кема Дебучи.
– Действительно, доказать все это без показаний Йоримасы будет нелегко, – согласился Трэвен. – С другой стороны, корпорации, у которых вы арендовали компьютерную информацию, не пожелают обращаться в суд, и им не понадобится убеждать присяжных, что вы их ограбили, правда? Они захотят уладить дело иными способами.
В комнате воцарилась тишина.
– Я мог пойти и на этот шаг, – продолжал Трэвен. – Мог обратиться к другим корпорациям и сообщить им о краже компьютерного обеспечения, однако это привело бы к войне между корпорациями, которая могла бы вылиться на улицы. – Он подошел к бару, заметив, что Матахачи повелительным знаком приказал охранникам оставаться на месте. Детектив взял стакан, наполнил его водой из-под крана и медленно выпил. Он испытывал слабость от потери крови. Только усилием воли Трэвен заставлял себя держаться на ногах.