— Что с шофером? — спросила Ольга, обращаясь к Братееву.
Тот пожал плечами:
— Вроде жив. А вот мотоциклист — вряд ли. Сейчас «скорая» подъедет.
И тут же, словно по его команде, на дороге с одной стороны показались идущие друг за другом две машины «скорой», а с другой — гарнизонный автобус. Врач, немолодой усатый дядька, быстро осмотрел детей, позвал медсестру — та принесла медицинский чемоданчик, обработала ссадины и порезы зеленкой, большие забинтовала, мелкие заклеила пластырем. Промыла Ольге лицо перекисью, намазала какой-то вонючей клейкой жидкостью рассеченную бровь. Солдаты вытащили из машин носилки, погрузили шофера и мотоциклиста. «Скорые» уехали.
Ольга подошла к Братееву.
— Собирайте детей, — сказал он, — мы сейчас отправим вас обратно в город.
Ольга посмотрела на его погоны — звездочек не было, только лычки, но Ольга в знаках отличия вообще не разбиралась, потому обратилась наобум:
— Товарищ майор, а можно мы все-таки поедем к вам? Ребята так ждали, так готовились…
Братеев, произведенный этой славной девушкой в майоры, улыбнулся, сказал как можно мягче:
— Это не я решаю.
— А кто?
Братеев пожал плечами:
— Если хотите, я могу связаться с полковником Борзовым. Вы уверены, что дети в состоянии ехать сейчас в гарнизон?
Ольга оглянулась на своих учеников — они стояли притихшие, внимательно прислушиваясь к разговору.
— Ребята, поднимите руки, кто хочет вернуться домой, — произнесла она громко. — Автобус ждет.
Никто руку не поднял.
— Видите? — сказала Ольга.
Братеев связался по рации с дежурным, попросил разыскать Борзова. Выслушал ответ, повернулся к Ольге:
— Полковник вас ждет. И еще просили узнать, что сказать родителям детей. Об аварии в городе скоро станет известно, и они будут волноваться.
— Скажите, что все живы и здоровы.
Братеев вновь включил рацию. Ольга подо шла к ребятам.
— Ольга Петровна, — спросил Козлов, — а шофер не умер? Я ведь не хотел… я не мешал… — Губы у него задрожали.
— Ты не виноват, — твердо сказала Ольга. — Просто так сложились обстоятельства.
Мальчишка шмыгнул носом, но было видно, что груз вины, давивший на него все это время, стал немного легче.
— Ребята, мы все-таки поедем к нашим… — Ольга хотела привычно сказать «шефам», но, вовремя устыдившись этого казенного слова, исправилась: — К нашим друзьям. Собирайтесь возле передней двери автобуса. Поднимайтесь по одному.
Ребята сгрудились возле автобуса — Ольга заметила, что многие поглядывают на него с опаской и никто не решается зайти первым. Тогда она поднялась сама, протянула руку:
— Ну, смелее!
По одному они поднимались наверх, бочком протискивались между сиденьями и занимали места. Когда все наконец расселись, Ольга выглянула из автобуса:
— А вы не поедете? — спросила она Братеева.
— Нет. — Он немного подумал. — Умаров, Жигулин! Будете сопровождать детей до территории части!
Жигулин вытянулся в струну и, выкатив глаза, рявкнул:
— Есть, сопровождать детей до территории части, товарищ майор!
Братеев покраснел — подслушивали, значит, черти. Он исподтишка показал Жигулину кулак.
Автобус остановился возле здания штаба, и Степан Ильич поспешно вышел встречать делегацию. Первой на землю спрыгнула молоденькая учительница — Ольга, кажется, ему говорили, да он забыл из-за всей этой истории. Степан Ильич протянул ей руку:
— Полковник Борзов. Ну, с приездом вас.
Ольга робко ответила на рукопожатие, и Борзов порывисто притянул ее к себе, похлопал по спине легонько, пробормотал:
— Ну все, дочка, все. Главное дети не пострадали.
— Товарищ полковник! — Ольга старалась говорить по-военному четко, но в носу предательски свербело, и она боялась, что опять разревется. — Степан Ильич! Ваши солдаты — настоящие герои! Особенно майор… Ой! — Ольга испуганно прикрыла рот рукой. — Я даже не спросила, как его фамилия.
— Какой майор? — изумился полковник.
— Такой светленький, молодой совсем…
— С большими ушами, — подсказал высунувшийся из двери автобуса Козлов. — Братеев его фамилия, я слышал.
Борзов усмехнулся:
— Братеев, говоришь? Нет, Ольга… Ольга, да? Нет, Ольга, он не майор, он сержант. Но майором будет обязательно… Ну где твои бойцы?
Ребята высыпали из автобуса.
— Раненые есть? — с напускной серьезностью спросил Борзов.
— Никак нет! — в подражание Жигулину выкатив глаза, крикнул Козлов.
Полковник поджал губы, чтобы не расхохотаться.
— Как фамилия, боец?
— Козлов.
— Молодец, Козлов. Только ты глаза-то так не пучь! Вольно. Встань в строй.
Гордо печатая шаг, Козлов вернулся к одноклассникам и свысока посмотрел на своих дружков — Конькова и Сарычева.
Жигулин подмигнул Умарову и тихо сказал:
— Из этого пацана настоящий «дед» со временем выйдет.
Была ночь, но военный городок не спал. Не переставая обсуждать происшествие, на полигоне готовились к ночным стрельбам. Ребята, успевшие в отличие от взрослых позабыть об аварии, с нетерпением ждали зрелища.
— А поэтому матч состоится в любую погоду, — сказал полковник. — Патронов не жалеть, — добавил он, улыбаясь.
Ночной полигон был похож на морской порт. Капитанскими рубками кораблей светились застекленные домики пультов управления. Настоящим линкором с сигнальными огнями возвышалась центральная вышка.
Оттуда, с центральной вышки, понеслись в ночь сигналы трубы. И тут же, словно катера и лодки в море, медленно, а потом все быстрее и быстрее, двинулись мишени. Началась стрельба с ночными прицелами. Целый ряд отделений вел стрельбу из положения лежа, и 5 «Б» с восторгом узнавал в некоторых автоматчиках своих спасителей.
В сумерках трассирующие пули прочерчивали разноцветные пунктирные линии. Они летели к освещенным мишеням, и ночное небо становилось похожим на гигантскую звездную карту.
Ребята с восторгом наблюдали за фантастическим зрелищем, окончательно позабыв о пережитой днем трагедии…
— А это, между прочим, совсем немало, бойцы, — подвел итог ночных стрельб полковник.
Ребят, к их восторгу, разместили в настоящих казармах. Мальчишки больше всего волновались, что не успеют утром уложиться в отведенное на сборы время, однако им хватило пяти минут, чтобы провалиться в сон. Ольге поставили раскладушку у девочек; она подождала, пока те угомонятся, и на цыпочках вышла в коридор. Огляделась, вспоминая, где дверь, и наконец выбралась на улицу.
Она сроду не курила, но сейчас понимала людей, которые в трудную минуту хватаются за спасительную соломинку папиросы. Только теперь, когда все ужасы прошедшего дня, растворившись в потоке новых впечатлений, стали казаться далекими, Ольга испытала настоящий страх — за детей, за себя. Она представила лицо бабы Шуры и даже услышала ее голос: «Ну что, Ольга Петровна, и чем кончилась твоя самодеятельность?»
— Ну что, Ольга? — произнес голос за спиной.
Ольга вздрогнула от неожиданности и обернулась. Полковник Борзов смущенно кашлянул.
— Напугал тебя? Извини. Чего не спишь? Все переживаешь?
Ольга кивнула.
— А ребята дово-о-ольны, — протянул Борзов, и было видно, что сам он тоже доволен. — Ну, наши орлы старались в грязь лицом не ударить.
— Я своим ученикам дала задание написать сочинение про подвиг, — медленно произнесла Ольга. — И они написали какие-то дежурные фразы. А мне хотелось, чтобы они… ну через себя это пропустили. — Она передернулась и покачала головой, удивляясь собственным мыслям. — Я понимаю, это звучит ужасно… кощунственно даже, но мне кажется, то, что сегодня произошло, заставит их задуматься по-настоящему… Степан Ильич, а солдат, которые нас спасли… — Ольга хотела спросить «наградят», но это звучало не так торжественно, и она, даже несколько подтянувшись и расправив плечи, закончила: —…представят к награде? Они ведь герои.