Месяц назад после долгих переговоров между нашим и соседним королевством Мирн был заключен союз и назначена дата свадьбы. Король Калеб был уже немолод. Его первая супруга тяжело болела долгие годы и умерла несколько лет назад, а наследника у них не имелось. Теперь место покойной жены займет Амалика, уже через месяц покинув отчий дом.
Свадебная церемония начнется в Тирре, а закончится в Эльтерии, столице Мирна. Я читала, что город расположен на выступе горы и окружен зелёными лугами с юга и высокими снежными вершинами гор Вайсер с севера. Говорят, что вид со стены города открывается захватывающий. В окончание свадебной церемонии благословленные Богами король и королева бросают с балкона собора заколдованные белые лепестки малисы — цветка Наисветлейшей Ино. Разлетаясь во все стороны света, они несут весть о заключении священного королевского союза. По легенде, если лепестки потемнеют, то брак не получил благословение. По правде говоря, не припомню ни одного такого случая, скорее всего просто красивая традиция и не более. Навряд ли при потемневших лепестках отменят месяцами планируемую свадьбу и годами ведущиеся переговоры о взаимовыгоде от союза.
Мысли о расставании с сестрёнкой больно укололи сердце. Да, это глупо и эгоистично с моей стороны, но поделать с этим я ничего не могла. Хотя я младше неё на пять лет, Ами была не только сестрой, но и лучшей подругой, самым любимым человечком на всём белом свете. Всё детство мы были неразлучны, вместе играли, вместе проказничали, вместе получали за это, вместе обижались на родителей или брата. Эрик был значительно старше и неодобрительно реагировал на наши детские забавы. Мне всегда казалось, что он просто хотел казаться взрослее и серьёзнее в глазах отца, но с возрастом эта серьёзность, а точнее заносчивость с надменностью, доказали обратное.
Сколько себя помнила, всё свободное время он проводил за тренировками или чтением книг об искусстве войны и военного дела, с раннего утра до глубокой ночи обучаясь верховой езде, стрельбе из лука или сражению на мечах. Отец даже выделил нескольких командиров, чтобы они тренировали Эрика и обучали обращению с разными видами оружия. Иногда мы с сестрой тайком пробирались на площадку и наблюдали за ним. К его большому счастью, уроки и любовь к тренировкам не прошли даром. Сейчас он командует королевской армией как наследный принц. Когда-нибудь брат унаследует трон, и хоть мы и никогда не были близки, мне всегда казалось, что он этого жаждал с юношества. По крайней мере он всячески к этому готовился и стремился.
Мы с Ами часто шутили, что Эрик скорее женится на своем коне, чем позволит некой особе оторвать его от военного дела, на что мама постоянно повторяла, что такие шутки не к лицу юным леди.
Далекие воспоминания, всегда приносившие теплоту, печалью окутали сердце. Я всегда знала, что рано или поздно сестрёнка выйдет замуж и уедет… но всё равно от мыслей о скором расставании с самым близким человеком к горлу подкатывал плотный комок. А из-за навалившейся на меня учёбы времени побыть вместе у нас теперь и вовсе не было. Родители настояли на срочном отбытии в Белую Башню, даже не желая слушать возражения.
Погруженная в воспоминания, я и не заметила, что почти дошла. Белая Башня возвышалась над всеми городскими постройками, и была заметна из любой точки города. Фактически, башня вовсе и не белая, а скорее бежевато-серая. Да, она сложена из светлого камня, но название свое получила не за внешний вид. Строение считается храмом Наисветлейшей Богини Ино, покровительницы света и жизни. В ней жили и учились послушники вместе с Верховной жрицей. Ещё тут обучались все светлые маги Ларминского королевства, среди которых теперь буду учиться и я.
Правда магом меня можно назвать с большой натяжкой. Я — оракул, как и все мои предки-колдуны. Подобные мне появлялись довольно редко. Хотя у мамы трое детей, дар унаследовала только я, а последним оракулом моей семьи была прабабушка отца, а до неё — её прапрабабушка. Возможно, я могла бы стать целителем, травницей или вообще чёрным магом, но по традиции оракул обязан развивать свой дар и служить роду и королевству вне зависимости от своих желаний. До конца жизни я буду оберегать родных, но собственной семьи у меня не будет никогда. Откуда взялась такая традиция никто уже и не знает, но нарушить её — значит пойти наперекор древним устоям, чего консервативный отец делать не хотел. К двадцати годам я почти свыклась с мыслью, что выбора у меня никогда не будет, хотя было нелегко. Почти свыклась. Но может оно и к лучшему? Сестра вон вообще выходит замуж по династической договоренности, не питая никаких чувств к супругу, и у неё тоже нет выбора. При мысли провести всю жизнь рядом с нелюбимым человеком во имя укрепления отношений между государствами мне становилось мерзко. Так что вопрос о том, чья участь печальнее, был довольно спорный. Наверное, мне хотелось думать, что не моя, но не всегда это получалось.