Морозов замер, подождал, потом слегка изменившись в лице, пошел открывать. Вернулся с... Кучерявым. Вот кого уж меньше всего я ожидал увидеть здесь. За его спиной Морозов корчил недовольные гримасы, разводил руками.
— А! Таможня! — икнул Кучерявый, делая ударение на последнем слоге. — И ты туточки? Спиваешься? А кто ж границу стерегеть, пока ты накачиваешься?
— Саша, перестань! Юра мой друг. Нечего выступать, — пытался остановить его Морозов.
— Значит, все мы — дружная семья? Юра! Гляди! Этот таможенник везде успевает. Шюстрый, как электровеник. Он у тебя Наташку отобьет. Ты ему палец в рот не ложи!
— Не клади, — поправил я. — В русском языке нет слова «ложить».
— Чего-о? — не понял Кучерявый. — Чего туточки раскомандывался?
— Я сказал — не клади!
Кучерявый выпучил глаза.
— А я вот возьму и положу!
Он резко сунул указательным пальцем мне в лицо. Еще б немного, и его неверная рука... Я легко отбил кисть. Кучерявый пошатнулся.
— Юра, если это тоже твой друг, — сказал я поднимаясь, — убери его в чулан. Пусть проспится.
— Вместе плаваем, — с неловкостью сказал Морозов. — Трезвый он ничего. Уймись же, сукин сын! — зашипел на Кучерявого.
— Он меня ударил! — ерепенился Кучерявый. — Имею право убить! На, бей! Обыскивай! Ты ж больше ничего не умеешь!
Он стал выворачивать карманы. Сцена получалась безобразнейшая, и надо было как-то прекратить ее.
— По-моему, тебя в детстве мало пороли, — заметил я.
— Может, ты хочешь исправить ошибку? — двинулся на меня Кучерявый. — Только тронь! У меня в милиции связь есть. А, боишься!
Становилось ясно, что вечер окончен. Пора надевать галоши. Я направился в прихожую, но Кучерявый не отставал.
— Мальчики, перестаньте!
— Юра, не обращай на него внимания, он пьян. Мерзавец! Принесло тебя!
Кучерявый вырывался из рук Морозова, визгливо кричал:
— Идем поговорим, если ты мужчина!
Поскольку я давно считал себя мужчиной, то остановился.
Наташа пыталась удержать нас, но уставший от перебранки Морозов остановил ее.
— Наташка, не лезь в мужские дела. Пусть разберутся. Сядь!
Спускаясь по лестнице, я корил себя за то, что согласился ехать к Морозову, что дал втянуть себя в идиотскую историю. Очень надо — после рабочего дня перевоспитывать алкоголиков! В голове шумело.
Если Кучерявый зацепит по физиономии, как завтра показаться с синяком на работе? Ну и коктейли!
— Идем, идем, — гундосил сзади Кучерявый. — Сейчас я тебя пристрою в хирургию на два месяца. Ни один слесарь не соберет. Формы на тебе нет, бить можно.
За гаражами Кучерявый стал в позу каратиста. Именно не в стойку, а в позу. Наверно, видел где-то в журнале или в кино.
— Не упади, — посоветовал я.
— Иди, иди сюда, — подбадривал он не то себя, не то меня. — Щас за все получишь!
Финт, средней силы удар, — и Кучерявый, скрючившись, рассматривал песчинки на земле. Я похлопал его по плечу.
— Эй, морфлот! Жив? Не притворяйся.
Держался настороже — черт знает этого подонка. Вскочит, ударит головой.
— Не в счет, — шепотом заявил Кучерявый. — Тут темно, я поскользнулся. Я тебя уважаю, таможня.
Он с трудом переводил дух.
— Драться, товарищ Кучерявый, надо уметь. А ты дерешься неграмотно.
— Да, вам, в таможне, хорошо. Вас приемчикам обучают.
— Нас учат только делу. Мы — от Министерства внешней торговли. Знать надо, чем страна живет и дышит. А то и за границей бываешь, а что такое таможня не знаешь.
Все-таки я тревожился. Больно долго сидит. Кучерявый пошевелился, и я ступил в сторону.
— Знаем, что такое таможня, — хмуро сказал Кучерявый, поднимаясь. Дышал он уже ровнее. — А ты ничего — ногами лежачего не бьешь. Только не трепись, что уделал меня. Я, понимаешь, всем говорю, что каратэ знаю. Меня за это уважают.
— Тренироваться надо.
— Я и тренируюсь самостоятельно. Так сказать, каратист-заочник. Наверно, поэтому меня все и бьют.
— Пить надо меньше.
— Ну, ты прямо, как наш первый. Тоже проповеди любишь читать. Ну, чего привязался? Вмазал — все! Слушай, а чего ты на меня на проходной взъелся? Что я тебе плохого сделал?
— Не тебя одного досматривали. Повторный был.
— Может, я могу чем помочь? Ты там насчет экспертизы говорил...
— Что-то знаешь? — насторожился я.
— Ты мне скажи, что узнать. С детства люблю приключения.
— Морфлот! — усмехнулся я. — Поиск контрабанды — моя работа. Моя!
— А ты обопрись на массы. Я — как раз масса.
— За плату?
— Живы, бродяги? Ищу вас, ищу. Не поубивали друг друга? Пошли в дом, разопьем мировую.
Морозов возник из темноты так неожиданно, будто все время находился неподалеку. В его голосе слышалось легкое разочарование.