— А как быть с погрузкой? — с видом послушного ученика спросил второй.
— Грузить будем прежде всего в твиндек носового трюма. Сам трюм задраить наглухо. В остальные — потом.
— А дифферент на нос? Он и так уже...
— Плевать на дифферент! Судно выдержит! А не выдержит... Словом, это твоя забота. И вообще — держись во время приема подальше от кают-компании. Заболей, сломай себе ногу, напейся — что угодно. Чем меньше людей будет шататься на глазах у властей, тем лучше. И чтоб никаких... «неожиданностей»! — обратился чиф к Радже. — Чтоб не повторился случай с новеньким!
— Дальше грузовой палубы никто не попадет, — заверил Раджа. — Есть парочка надежных ребят. О своем «падении» новенький помалкивает.
— Ладно, думай сам. Теперь забота о грузе — на твоих плечах. Тебе за это неплохо платят.
— Тебе тоже, — не остался в долгу Раджа.
Чиф несколько секунд всматривался в плохо различимое лицо Раджи, не выдержал, машинально дотронулся до верхнего кармашка форменной блузы.
Обращаясь ко второму, добавил помягче:
— Итак, трюм задраить. Подготовить документы. Из русского порта курс на Манти. Не забудь о бункере.
Второй дернулся записать распоряжения, но под взглядом чифа лишь поспешно кивнул.
* * *Город растворялся в удушливо-липкой ночи, когда наш «рафик» шпулькой несся вдоль разделительной полосы одной из центральных улиц.
Мигали неоновые рекламы, пятнами проскакивали освещенные витрины.
На одном из перекрестков пришлось притормозить, так как пустынную улицу переходила пара. Парень, наклонившись, что-то говорил девушке, а она, запрокинув голову, шла, ничего не замечая.
— Елки-моталки! — резко обернулся я. — Оп-ля!
Мне показалось, что девушка — Юля. Неужели она? С кем? Да нет, быть не может! Вечером у пляжа расстались. Мне надо было отправляться на смену, ей — отдыхать перед ночной.
— М-да, — подал голос шофер. — Такая ночью приснится, можно не просыпаться.
— Что случилось? — спросил Никитин.
— Показалось, — пробормотал я. — Мираж.
— Рекомендую забыть мираж и настроиться на рабочую волну, — менторским тоном изрек Никитин.
«Рафик» остановился. К нам подсели ждавшие пограничники.
— Кто ночью не спит? — задал обычный вопрос старший лейтенант Кондратюк. — Ночью не спят грузчики, воры и... представительницы древнейшей профессии. Ну, залетный, гони! Чем скорее примем «Сансет», тем больше времени для отдыха останется. Никитин, что за судно? Не успел по картотеке посмотреть.
— Давно не было видно. Наверно, ремонтировался. Старая калоша.
Мы подъехали к воротам порта. Охранник сунулся к машине, увидел форменные фуражки, знакомые лица, махнул рукой — можно ехать. У будки охраны стоял пограничный наряд — автоматы за плечами, фляги оттягивают пояса, фуражки чуток на затылке. Солдаты вытянулись, завидев в машине своего старшего лейтенанта.
Никитин посмотрел на часы.
— «Ростов» быстренько отпустим и — на «Сансет».
— «Быстренько», — не удержался я. — По инструкции!
С «Ростовым» мы разделались относительно быстро — закрыли на нем границу, оформили отход. В самый последний момент оказалось, что у второго помощника и диспетчера нефтегавани не сходятся цифры погрузки, поэтому судно какое-то время вынуждено задержаться у причала.
Мы сошли на берег и совсем недолго постояли в ожидании рейдового катера «Озерейки». Однако оказалось, что в этой части порта, запруженной танкерами, негде пристать, поэтому пришлось вновь грузиться в «рафик».
Машина помчалась по порту, мягко подпрыгнула несколько раз на переезде и остановилась у домика карантинной инспекции.
Шофер коротко просигналил. Свет в окошке погас. Через полминуты к нам выхромал Владимир Николаевич — инспектор карантина по растениям. Он с трудом забрался в машину — мешал протез, и мы поехали за врачом.
Опять остановка. Шофер несколько раз просигналил, включил и выключил дальний свет фар.
— Доброй ночи, товарищи, — поздоровалась она, и мы дружно ответили, заулыбались. Как-никак — единственная женщина в комиссии.
— Поехали! — похлопала она шофера по плечу. — В «Инфлот» заезжать не будем. Он ждет у катера.
Мы опять промчали вдоль складских зданий, железнодорожных путей, металлоконструкций на двадцать пятый причал, где ждал катер.
Когда перебирались на «Озерейку», от громады холодильника ветер донес оглушающий запах аммиака.