Я спустился, чтобы передохнуть и собраться с мыслями. Вот так влип! А все из-за своей дурости! Надо было просто позвонить в таможню, и вся недолга. Неужели «они» и в самом деле намереваются свернуть мне шею? Но за что? Или у «них» так наказывают таможенников, нарушающих инструкции по досмотру? Но я же спускался в трюм в присутствии грузчиков! Хотел проверить укладку сепарации, влажность... Выполнял, так сказать, свои функции. А если «они» не шутят? Если — за борт? Но за что?
Надо было выяснить, почему кто-то покушался на мою жизнь. Ведь если бы не относительно благополучное падение, обязательно свернул бы себе шею.
И неизвестно, что будет через несколько минут...
Зажег фонарик и осмотрел ящики, намереваясь вскрыть самый податливый.
Я нашел, что искал. Крышку этого ящика можно было подорвать относительно легко — гвозди вбиты кое-как.
Морщась от усилий, подхватил кончиками пальцев край доски, потянул так, что едва не сорвал ногти. Фонарик мешал, и я пристроил его неподалеку.
Кряхтя и ругаясь, с помощью найденного куска проволоки проделал небольшую щель, запустил в нее пальцы, подорвал доску.
И тут до моего затуманенного крепким ударом мозга наконец дошло, что я держал в руке. Даже присвистнул от удивления. Вот это да! Сколько ж тут оружия? Окинув ящики взглядом, порадовался. Если удастся вылезти... живым.
Все мои сомнения рассеялись, как дым при шквальном ветре. Все стало на свои места — и «пьяный» капитан, и «больной» второй помощник, и чиф с факсимиле... История! Да, «они» шутить не станут. Слишком много поставлено на карту.
Лучина погасла.
Второго лаза здесь нет. Пробить борт нельзя.
Что делать?
* * *За поворотом коридора чиф и стюард почти столкнулись с Никитиным, который, позвонив об. исчезновении Хорунжего, метался по судну в поисках кого-нибудь из командования.
— Чиф! — обрадовался Никитин. — У вас на судне, видимо, заблудился мой коллега. Или застрял у кого-то в гостях. В общем, объявите, пожалуйста, по спикеру, чтоб он прошел к трапу.
Стюард бочком проскользнул мимо Никитина, и тот не обратил на него внимания.
Чиф попытался последовать его примеру, но Никитин преградил путь.
— Прошу вас сделать это!
— Но, знаете... Погрузка, дела... С удовольствием, с удовольствием... Пройдите в рубку. Радист должен быть на месте. Он все сделает.
— Может быть, вам было бы удобней самому?
— Дела, к сожалению, дела, — натянуто улыбался чиф.
Он торопливо откланялся и поспешил улизнуть от пораженного такой переменой поведения Никитина.
Рубка радиста находилась выше, и Никитину не оставалось ничего иного, как подняться по узкому трапу. Постучавшись, открыл двери.
Радист действительно был на месте. Он равнодушно посмотрел на таможенника и продолжил работу над разобранным блоком.
— Прошу прощения, — с порога сказал Никитин. — Дело в том, что мой коллега таможенник находится где-то на вашем судне. Передайте, пожалуйста, по судовой трансляции, чтоб он немедленно прошел к трапу.
Радист не ответил. Распотрошенные внутренности блока интересовали его куда больше, чем взволнованная речь Никитина.
— Рация не работает?
— Рация у меня всегда в порядке.
— Чиф сказал, чтобы вы...
— Без приказа капитана ничего никому передавать не стану, — лениво ответил радист. — Даже по судовой трансляции. На судне у меня один хозяин — капитан. Пусть он прикажет.
— Но ваш капитан...
— Я занят! Не мешайте!
Никитин чертыхнулся и поспешил вниз, в коридор, чтобы разыскать чифа.
Не нашел его ни в кают-компании, ни в коридорах, никто не отозвался на стук в двери каюты, где жил чиф.
Никитин вновь вышел к трапу.
— Таможенник не появлялся?
— Нет, — покачал головой пограничник. — Не было.
* * *Стюард открыл ключом двери капитанской каюты и первое, что увидел, был огромный кольт в руках Мэй.
— Ну, ну, девочка, перестань баловаться! Эти штуки иногда стреляют.
— Я не дам колоть его в третий раз! — сказала Мэй так, что стало ясно — будет стрелять.
— Хорошо, хорошо, ухожу, — сказал стюард, поворачиваясь, чтобы выйти, и вдруг, схватив графин, стоявший в пазу на полке, ударил Мэй наотмашь по рукам. Раздался грохот разбитого сосуда, но выстрела не последовало — пистолет был на предохранителе.
Звон разбитого стекла привлек внимание Хосе, шедшего по коридору. Он толкнул дверь капитанской каюты. Она легко отворилась.
Стюард укладывал Мэй на постель.
Капитан с потухшим взглядом безвольно сидел в кресле и не шевелился.