Он первым шагнул в шлюпку. Я принялся раскручивать проволоку. Парень отстранил меня.
— Дай я! О! А весла? — спохватился он.
Ругнувшись, он схватил среднюю банку, дернул изо всех сил.
Банка вылетела из гнезд, шлюпка опасно закачалась.
— Перевернемся!
— Не бойсь!
Мы поменялись местами. Пограничник сел на корме и гребнул с такой силой, что шлюпка вильнула круто вправо. Он гребнул с другой стороны, и мы развили ход. Не такой, конечно, как у торпедного катера, но в общем приличный.
Я оглянулся. На причале оживленно комментировали происходящее. Никитина среди зевак не было.
— Если он от нас уйдет, — проорал я последнее указание, — хватайте его!
— Бу-спок, Юрка! — ответил за всех дядя Миша. — В лучшем виде!
Вообще-то я беспокоился, что, движимые извечным сочувствием к преследуемому, люди не очень-то охотно выполнят мою просьбу.
Они ведь не знали всего, что произошло. Однако возвращаться и выступать с лекцией о моих приключениях не было времени.
Пограничник загребал размашисто, как индеец в пироге, а я адмиралом торчал на носу, пронзая взглядом темень.
— Куда грести?
Я увидел всплеск. Значительно левее по курсу. То ли дельфин взыграл, то ли человеческая рука... Как я ни всматривался, больше ничего не увидел.
— Ныряет, — неуверенно сказал я. — Не видать.
Мы выплыли уже на середину акватории.
На нас пер буксир, и мой гондольер вместо нежной песни об окружающих красотах стал ругаться, с опаской посматривая на атакующий дредноут.
— Ох, сейчас вмажет! Ох, вмажет! Занзибар гонконговский!
— Что крутитесь, как... роза в проруби? — заорал рулевой буксира. — Пи-да-го-ги! Роттердам вам в Женеву через Копенгаген! Под винт захотелось
Мы едва увернулись от буксира. Волна накренила шлюпку, она зачерпнула ведра три воды. Пограничник лихорадочно выравнивал наше утлое суденышко, костя буксир, его команду и всех ближайших родственников.
Я пригнулся, чтобы уловить всплески на лоснящейся поверхности. И увидел пловца.
— Вон эта крыса!
На противоположной стороне акватории стояло под разгрузкой иностранное судно с высокой, хорошо освещенной трубой, помеченной фирменным знаком — кровавой кистью. Я помнил легенду, связанную с этим знаком... Одному из братьев король пообещал остров. Требовалось лишь первому коснуться рукой суши. Один, обуреваемый жаждой наживы, рубанул себе кисть и швырнул ее на остров. И получил награду...
На что рассчитывает чиф?
Чиф заметил преследование, свернул направо. Понял, что теперь ему не удастся подняться на борт незамеченным. Да и пограничники не позволили бы...
Наряд мчал в том же направлении.
Мы шли в сторону оконечности причальной линии. Там в свете фонарей высились груды песка. Причалы достраивались, и в этом месте можно было выбраться из воды.
Пограничник налегал на импровизированное весло, выкладывался, не щадя сил. Шлюпка шла по ниточке к чифу, который уже не таился, а, перевернувшись на спину, изо всех сил молотил руками и ногами.
Расстояние между нами сокращалось.
И все же мы не успели!
Чиф добрался до причала, с трудом вскарабкался по скользким сваям и растворился в слепящей пелене прожекторов.
Я стоял на носу. Когда нос шлюпки почти коснулся свай, сжавшись в комок, прыгнул, упал, тут же поднялся и, наклонившись, как спринтер, побежал так, что ноги едва поспевали за туловищем, в направлении светового занавеса. Следит за мной пограничник или нет, не знал.
Пограничник прыгнул следом, но шлюпка под воздействием толчка отошла, и он упал грудью на кромку причала. Несколько секунд извивался, нащупывая ногами опору, взобрался на настил...
Впереди никого не было.
Я бежал вдоль невысокого бетонного заборчика, отделявшего площадку от пляжа. Лихорадочно работала мысль. Влево? Некуда. После мола — маяк. Дальше — вода. Справа, у причалов — люди.
Пляж?
Разогнался и отработанным когда-то в армии приемом перевалился через ограду. Правда, не так красиво, как в двадцать лет. А ведь тогда на мне был автомат. И подсумки. И еще полпуда разной амуниции.
Метрах в пятидесяти месил ногами песок чиф. Интересно, на что он рассчитывает? О чем думает?
Ноги увязали в песке, в боку начинало покалывать. Что за сутки на исходе! Все бегом, все вприпрыжку! Быстро же я выдохся. Да, но ведь не выспавшись, без отдыха. И все же надо будет по утрам хоть немного бегать...
Сообразив, что лучше всего прижать чифа к морю (не станет же он опять прыгать в воду), я старался держаться поближе к обрывистому берегу. Дышал, как паровоз, придерживал фуражку, и казалось, что уже и не бегу вовсе, а топчусь на месте, меся безвоздушное пространство.