Возможно, что среди избитых и связанных людей в защитных гимнастерках, сидевших рядом с ним в машине, были и пограничники сокальской комендатуры, уже знавшие о сопротивлении заставы в Скоморохах?
Но об этом Мулявко сказать не успел. Он унес с собой в могилу в числе других и эту тайну.
После долгих мытарств по фашистским застенкам, после побоев, издевательств женщины тринадцатой заставы были отправлены на жительство под надзором в Скоморохи.
Первой приютила в Скоморохах женщин из заставы семья бывшего счетовода колхоза Петра Баштыка.
От него женщины узнали, что красный флаг над заставой вился до 5 июля 1941 года. Лишь в этот день немецкие саперы, с помощью подкопа, подвели к заставе большую мину и грохот взрыва потряс остатки дома, подымая вверх целые куски его фундамента и огромный столб кирпичного крошева.
Потом все затихло, и ни одного выстрела в районе фольварка жители больше не слыхали.
Фашисты строго-настрого запретили мирному населению приближаться к заставе.
— Да вы не печальтесь, — говорил плачущей Лопатиной Петр Баштык, — ваш муж был умный командир. Кто знает, быть может, напоследок он перехитрил немцев и, пока они подводили мину, вывел своих людей в лес, и фашисты пустой подвал взорвали?
Он говорил так, успокаивая жену начальника, но чувствовалось, что Баштык и сам слабо верил в то, что пограничники, оборонявшиеся до 5 июля, могли выйти из-под развалин фольварка.
Ульяна, жена Баштыка, согрела женщинам воду на летней печке в саду, и они хорошо помылись за кустами сирени. Потом все сели в хате за дубовый стол. Дети — Славик, Люба и Светлана — выглядели очень измученными и похудевшими.
Ульяна поставила на стол несколько тарелок с очищенными крутыми яйцами и молодым луком, баночку сливочного масла, бледнорозовую редиску с мохнатой ботвой, лепешку домашнего сыра с тмином и ржаной хлеб.
Петр Баштык полез с таинственным видом в шкафчик и достал оттуда запыленную бутылку самогонки. По здешнему обычаю, он налил себе первому полную рюмку, а потом остальным и, обращаясь к Гласовой, сказал:
— Жили мы в соседстве славно, не ссорились; теперь тяжелое время доводится нам переживать разом. Ну, ничего, дождемся лучших дней! Не знаю, пани Дуся, как все люди села будут к вам относиться, но я думаю, что большинство посочувствует. Ну, будем здоровы!
Слезы застилали глаза Евдокии Власовой, когда, подымая рюмку, смотрела она на Баштыка. Ведь принимая их, «большевичек», Баштык мог навлечь на себя преследование. Она долго подыскивала слова для ответа хозяину, но так и не нашла слов, которыми можно было бы выразить все свои чувства.
— Спасибо вам, Петро и Ульяна! — сказала она просто. — Мы верили, что вы останетесь советскими людьми, и поэтому зашли к вам.
И, глядя на хозяев, Гласова вспомнила слова Мулявко: «Любите местных людей! Они нас ждали!»
Да, особенно в эти трудные дни сама жизнь подтвердила правильность слов секретаря районного комитета партии.
Не только Баштык, но и другие жители древнего села Скоморохи по-дружески отнеслись к семьям пограничников и, чем могли, помогали им в беде. Это были старый Никита Пеньковский, Грицько и Федора Саганские, колхозники Баран, Антосюк и другие. Они скрывали женщин с детьми у себя на квартирах, спасали их от облав, когда фашисты хватали людей для вывоза в Германию. Помощь и отзывчивость бывших колхозников села Скоморохи к женам пограничников помогли им пережить мучительные годы оккупации.
А в Скоморохах под гитлеровским сапогом было действительно тяжко. Особенно отравляли жизнь немецкие холуи — украинские националисты. Чего только не приходилось терпеть от них!
В бывшей комнате сельсовета села Скоморохи куда жены пограничников должны были явиться по прибытии на регистрацию, сидел, развалившись в мягком кресле, старший полицай — кулак Иосиф Гукайло. Он был удивлен появлением женщин с заставы в его канцелярии и сначала не знал даже, как начать разговор с ними.
Потом, вспоминают женщины, он встал, почесался, подтянул брюки и, схватив со стола кнут, закричал:
— А знаете вы, кто я? Захочу — будете жить, захочу — расстреляю! Я его наместник здесь, в селе! — и он «пужалом» кнута показал на портрет Гитлера.
Холодной осенней ночью, в это страшное время установления «нового порядка» на землях Сокальщины, Евдокия Гласова отважилась пробраться к развалинам тринадцатой заставы. Вместе с ней туда отправились Петр Баштык и Погорелова. Первым через окошко спрыгнул в подвал заставы Петр Баштык. Он помог спуститься туда и женщинам.