Правда, политрук Гласов не рассказал Ивану Ивановичу, где именно проходит эта граница, в каком селе расположена их застава, но и одних этих слов было достаточно для того, чтобы старик Сорокин искренне обрадовался. Он пригласил начальника своего сына к столу, долго беседовал с ним, расспрашивал, сколько же верст от Вичуги до Западного Буга, и потом не раз рассказывал соседям, что в «пограничные части, как сообщил ему политрук Гласов (уроженец деревни Филисово, лежащей близ Вичуги), отбирают самую лучшую, самую выносливую и надежную советскую молодежь». Прощаясь с Власовым, Иван Иванович просил передать сыну, чтобы тот прислал свою фотографию.
Вскоре после приезда Гласова из отпуска Николай Сорокин получил увольнительную и сходил в Сокаль. Он снялся там у лучшего фотографа — подтянутый, опрятный, в новенькой выходной гимнастерке, в портупее, одолженной у товарищей, в только что полученной буденовке, со значком «Готов к труду и обороне» на груди. Правда, на его петлицах еще не было угольников, но старшина Клещенко, поглядев на фотографию, поощрительно сказал:
— Будь я командиром заставы, за одну такую заправочку сразу бы назначил тебя командиром отделения.
Старшина заставы Клещенко не грешил против истины. Во всем облике Николая Сорокина, в том, как спокойно, непринужденно держал он себя, в его внимательном и умном взгляде, уже проглядывали черты будущего командира, требовательного к себе и к подчиненным.
После того, как Сорокин ушел в наряд, Евдокия Гласова села на скамеечку, прислушиваясь к беседе мужа с бойцами. Она исподволь следила за каждым его движением, за его вздрагивающими густыми бровями и с удовольствием слушала его ровный и спокойный голос.
Беседа затягивалась, хотя был уже второй час ночи. Бойцы, окружавшие политрука, еще не спали после наряда и нет-нет да и позевывали, хотя каждому хотелось послушать веселого и общительного Гласова.
— Павлуша, светать скоро будет! Дай людям отдохнуть! — шепнула Гласова.
Услышав ее голос, политрук, разминаясь, поднялся с места и сказал:
— Максяков, возьмите у старшины ведомость и составьте список личного состава. Комендатура требует!
— Есть, составить список личного состава! — повторил Максяков и, уже менее официальным тоном, добавил: — Нынче день отдыха, я и напишу на досуге после обеда.
— Спокойной ночи, товарищи! — сказал Гласов, поглядывая на часы.
Стрелка приближалась к двум.
Ночь была на исходе.
— Хлопотун ты, Павлуша, — сказала Гласова, когда они проходили двором к командирскому домику. — Человек с учебы приехал, отдохнуть еще не успел, а ты его опять списками загружаешь. Уж лучше бы он сыграл нам по случаю воскресенья, а мы б потанцевали на лугу.
— А что я могу сделать, если ни у кого нет такого почерка, как у Максякова? А сыграть вам еще успеет! — так же полушутя, примирительным тоном ответил Гласов.
…Люба крепко спала, разметав по подушке золотистые, как у матери, волосы. Рот ее был полуоткрыт.
Евдокия вскипятила на примусе кофе. Гласовы выпили по чашке кофе с белым хлебом и легли спать.
Черный усатый кот, играющий с мышью на атласном коврике над кроватью, сразу расплылся в темноте, как только Павел Гласов погасил лампу.
Приблизительно в два часа ночи 22 июня, возвратившись с поверки нарядов, Алексей Лопатин вызвал к себе заместителя начальника заставы лейтенанта Погорелова и познакомил его с планом охраны границы. Днем лейтенант Лопатин собирался поехать в комендатуру и потому обстоятельно посвятил Погорелова во все подробности несения службы на Буге на ближайшие сутки. Убедившись в том, что его замысел понятен Погорелову, Лопатин ушел к себе отдыхать.
В три часа ночи молодой пограничник Аляпов, работавший поваром, держа в руках дымящуюся миску, вошел к Галченкову и сказал:
— Товарищ заместитель политрука! Завтрак готов. Снимите пробу!
Галченков едва одолел полную миску рассыпчатой гречневой каши, перемешанной с кусками тушеного мяса, и, убедившись, что завтрак всем придется по вкусу, поднялся в свою комнату.
3. ПАМЯТНЫЙ РАССВЕТ
«Воспользовавшись тем, что советские войска не были подведены к границам, немцы, не объявляя войны, воровским образом напали на наши пограничные части, и в первый день войны хваленые немецкие войска воевали против наших пограничников, не имевших ни танков, ни артиллерии».