— По этой бумажке я, значится. Из тайги сдаваться пришел. Коня под навес поставил колхозный. Подковы снял… шашка вот…
— Винтовка где? Патроны и гранаты?
— Не было у меня. Обещали, когда Илью возьмем.
— Вон отсюда! Иди откуда пришел! Сказано было — с оружием! Ну, пошел!
Вернулся через час. Винтовку принес, патроны и две гранаты. Японские, с фитильным шнуром для бросания.
— Извиняюсь, начальник. Ошибка вышла. За поскотиной ховал… Может, думаю, еще сбежать придется… Запал один затерялся. В земле, может…
— Убивал?
— Что вы, начальник, отродясь смертоубийством не занимался…
— Грабил? Чужое добро к руке прилипало? В сумах что?
— Наговорили, начальник, завидуют которые…
— Ну, тогда — пошел!
— Это, позвольте, куда же мне теперича?
— Что, дом свой забыл? И чтоб с утра на работу!
Пошли потом десятки за десятками. И всем одинаково — оружие положи, коня сдай и с утра на работу. Никаких допросов или уточнений — ничего!
Однажды в тайге к нам подъехала казачка из Ассимуни, молодая и бойкая:
— Казаки вернулись. Дома все, и коней вернули. Оружие при казаках. Сдавать его некому, и чтоб слово им какое сказали… Самим им неловко и опасаются которые. Вот меня послали.
— Ты бы и приняла у них винтовки.
— Не можно, начальник, чтобы баба у казака оружие отбирала. Запутались они и виноватые, но так обижать казаков негоже…
— Ладно, убедила. Сложить оружие в поселковом Совете. Записать, кто и что сдал. Приедем и проверим. И чтобы охрана была. С утра все на работу. Никакого слова им больше не будет! Поняла?
— Как не понять! Все поняла…
Попов, видать, не сразу меня понял.
— Поеду к ним, поговорю.
— На черта это! Всё они великолепно понимают. Боятся, конечно. Но пусть и помучаются в неизвестности. И такое наше к ним пренебрежение тоже немалое наказание…
Долго и тщательно подготовленный мятеж провалился, не нанеся нам заметного вреда. Все казаки вернулись в свои поселки. Убито два человека. Пичугин Максим Петрович, главарь этой ватаги, был убит при нападении на Ильинский пост, и нелепо, от случайного выстрела, погиб молодой казак Закаменского поселка, активно помогавший нам.
Пять человек остались в тайге.
Казаки дружно приступили к полевым работам. Пограничников отозвали. С ними уехал и Попов. Меня оставили только с тремя бойцами, чтоб вернуть из тайги оставшихся там последних беглецов. Они не более других были преступные. Более пугливые только, из таких, которые боятся скрипу пароконной повозки. Задание самое простое: отыскать их и сказать, чтобы домой шли. Тут бы и мы пошли. Они к себе, и мы к себе.
За это задание я взялся с большой охотой, усматривая в нем практическое проявление той борьбы за человека в беде, о которой писал полпред Дерибас.
Чтобы этих беглецов не пугать форменной одеждой, мы под казаков снарядились и малозаметное оружие — автоматы «томсон» — спрятали под малахаи. Такие автоматы в малом количестве нам достались от заморских купцов, в тяжелые годы вторгшихся в наши северо-восточные владения.
С неделю по тайге ходили, но беглецов не нашли. Пять человек в тайге, что иголка в скирде соломы! Может быть, на большие глубины подались.
В поселке Алашери, куда мы пришли за продуктами, нас ожидал приказ вернуться на место службы. Мы были без коней. Решили добираться по Урову.
Вода еще высокая и быстрая в такое время. За двадцатку купили старый бат, сооружение верткое и не в меру коварное. Но я в таком плавании себя считал знатоком и предупредил моих пограничников:
— Автоматы к поясу пристегните надежно, чтоб, когда будете пузыри пускать, не утопить в отдельности. На самое дно садитесь и за борта не держаться.
— Знаем, товарищ начальник!
Все шло хорошо. До самых Кудеинских приисков проплыли быстро. Слыхал я одним ухом, что отводный канал готовили, чтобы отвести воду и разработать старое русло реки. Готов ли тот канал и откуда берет свое начало — не интересовался. Потом о нем и забыл вовсе. Тут вспомнил — посмотреть бы! Может, по тому каналу на бату и плавать нельзя? Может, на руках надо местами, либо волоком? Только подумал об этом, как подхватило течением и понесло прямо на пешеходный мост, перекинутый через канал и одним своим концом низко висевший над уровнем воды.
Нос бата я успел направить под высокую часть моста, но сам кубарем вылетел в воду. Боли, конечно, не ощущал. Такие мосты из мягкой породы делаются, и вода речная, известно, тоже мягкая. Холодная только очень. Плавал я хорошо, вскоре оказался под берегом. Не на берегу или у берега, а именно под берегом, в безопасности и в ловушке.