— Но, сэр, они ведь…
— Они подданные короны, — отчеканил начальник Ведомства. — Как и ты. Поэтому будь добра записать свой отчёт, где ты приведёшь доказательства проведения человеческих жертвоприношений жителями рабочих посёлков, а также слова Куарта относительно судьбы продажных женщин, отправленных им в лес на верную смерть. Пора положить конец этому делу.
— Но, сэр, почему вы верите мне? Ведь тогда, когда я только…
Везер Алап улыбнулся.
— Сравни слово вчерашней ученицы и слово моего личного секретаря, глупая девочка. А потом подумай о том, кто пропадал в лесу раньше и кто пропал на этот раз.
— Но, сэр, — в который раз потянула я. — Они ведь…
— Не спорь со мной, — прервал меня Везер Алап. — Иди, я устал. Покажешь патент кому там полагается в жилой части, пусть тебе подберут комнату ещё до вечера. Завтра придёшь, займёшься моим бумагами. Надо установить порядок посещений, подготовить ответы на запросы и составить официальный запрос в Карвийн относительно новых заклинаний. «Воздушной сумой», или как уж там они назовут это изобретение, захотят воспользоваться многие — и курьеры, и соглядатаи… и воры. Нужно держать его под присмотром… что ты стоишь? Иди, кому говорят?
Утром я выходила из двора Ведомства человеком, который может создать себе будущее своими усилиями — пусть даже я и оказалась к ним не способна. Теперь же я снова выходила из того же двора (в жилую часть я вернулась через потайной ход), но уже человеком, который раз и навсегда достиг своей вершины. Что бы ни происходило, как бы я ни старалась, я никогда не стану ничем большим, нежели личный секретарь начальника Ведомства. И потомственного дворянства мне тоже не видать: на моей новой должности его никогда не выслужить, не для того она продаётся. Итак, всегда, до конца моих дней отныне будет одно и то же, безо всяких изменений. Никакой надежды… и за это я ещё и должна благодарить!
Когда я дошла до благодарностей, мои мысли вильнули в сторону. Отец, несомненно, был напуган моим визитом, если на следующий день он бросился в Ведомство покупать мне патент. Что бы я ни думала о подобной заботе — намерения у него были самые лучшие, и не мне судить родного отца. Прямой долг явиться и поблагодарить тех, кто не только дал мне жизнь и воспитание, но и продолжает заботиться обо мне по достижении совершеннолетия. В конце концов, отец мог бы забрать меня из Ведомства и выдать замуж за какого-нибудь вдовца, которому не важно приданное. Мог бы, но ведь не сделал же!
И вот снова — знакомая дорога, и синяя дверь, но на этот раз не запертая, а распахнутая настежь. Туда-сюда снуют соседские слуги, и чинно, по парам, в дом входят соседи. На мгновение толпа испугала меня, и я отступила за угол. Что происходит? Зачем они все здесь?
— Сестрица Элесит! — раздалось у меня за спиной и, повернувшись, я увидела зятя, пришедшего под руку с моей сестрой. — Вот так встреча! Почему ты стоишь здесь, почему не идёшь в дом?
— И тебе благословение семи богов, братец, — пробормотала я. Зятя я не любила, впрочем, с полной взаимностью. — И тебе, сестра. Я давно не бывала дома, что за праздник тут готовится?
Сестра с мужем недоуменно переглянулись, а после оба расхохотались в голос.
— Как ты можешь спрашивать, Элесит! — выговорила сквозь смех моя сестрица. — Ведь праздник в твою честь, ты же теперь личный секретарь самого Везера Алапа!
— Сэра Везера Алапа, — машинально поправила я, позволяя сестре себя обнять и обмениваясь с ней поцелуями.
— Такое событие, — поддержал жену мой зять и шагнул ко мне. Прежде он пренебрегал братскими приветствиями, брезговал знаться с такой нищенкой, как я. «Одна гордость за душой, да и той не видать», говаривал он, когда знал, что мне передадут его слова. А теперь, гляди ж ты. Вслух, однако, я не сказала ни слова и точно так же, как и с сестрой, обменялась с зятем объятьями и поцелуями. Негоже разрушать семью старыми счётами.
— Идём в дом, — потянула меня за руку сестра. — Тебя все ждут. Такой день!..
— Прекрасный день, — вяло отозвалась я, позволяя сестре и зятю под руки увлечь себя к двери.
Где ж вы раньше-то были?
В доме было шумно и весело. Соседские слуги, любезно одолженные своими хозяевами на этот вечер, входили и выходили в двери с всё новыми и новыми яствами. Большая их часть была приготовлена не у нас — видимо, это подарок соседей по случаю события. Ещё один долг. Но стоит ли о том думать?
Когда сестра и зять втолкнули меня в дом, гомон ненадолго стих, и все посмотрели на меня. Хотелось уйти, пусть бы порадовались себе, пока я где-нибудь пережду бурю, но деваться было некуда, и я вошла. Родители шагнули мне навстречу, и я склонилась перед отцом, благодарно целуя ему руку. Долг жизни, долг воспитания, долг патента… Отец поднял меня и поцеловал в лоб, после чего подтолкнул матери, и там повторилось то же самое. Старинный обычай, уже начавший отмирать в наше неспокойное время. Поцелуй в лоб — принятие ответственности за ребёнка, своего ли, чужого ли, неважно. Поцелуй руки — принятие родительской любви и заботы. С сестрой или братом обмениваются поцелуями в щёки, равно как и с близкой подругой, а вот равный мне по положению мужчина получил бы поцелуй в уста, и никак иначе. Говорят, в западных землях в уста целуются только в знак любовной страсти, но в это трудно поверить.