— А разве не разумнее сразу послать Молотов? — неуверенно спросил Карницкий. — Поскольку в Подрачке уже исчезли двое Стрел, разумно предположить, что там происходит что-то опасное. И разумно сразу атаковать деревню!
— Разумно-разумно, — буркнул Марчук. — Много ты понимаешь в разумности! Вот пошлем Молотов, а их одним махом превратят в рабов да так, что они и не заметят. Или молнией испепелят? Или из ружей, что по силе равны пушкам, расстреляют? Кого тогда посылать будем?
— Но в питомнике говорили…
— В питомнике… — перебил Аверий, — в питомнике вас не столько учат, сколько кормят. Не зря же он называется питомником! От слова «питать». Кормят и отбирают. А учеба — вот она! Сейчас.
Карницкий, разозлившись, замолчал. Потом уж сообразил, что раз учеба только сейчас началась, надо задавать больше вопросов, но было уже поздно. Впереди показалось какое-то заграждение, и рядом с ним стояли люди.
— Молоты? — прошептал Карницкий.
— Они сзади идут, — обычным голосом сказал Марчук. — Давай-ка обойдем через лес.
Орденцы подобрались к самодельной заставе сбоку, посмотрели на караульных, послушали разговоры и отошли подальше.
Адриан неуверенно сказал:
— Не похожи они на чужаков. Разве что тот, с кривой головой.
— Здешние они, из Подрачки, — задумчиво ответил Марчук. — Одежда под них скроена, и носят они ее ладно, говорят по-простому, словечки опять же… А вот пистоли им непривычны, носят неудобно, напоказ, будто бахвалятся. Один пистоль наш, орденский. Значит, поймали Хромого.
— Почему же они… Неужели не осознали, кто к ним пришел? Почему не убежали, не позвали на помощь? Неужели тут уклад не знают?
— Деревня крупная, на дороге, считай, стоит. Конечно, знают. А вот почему не убежали… Значит, держит их что-то.
— Может, захватили семьи и угрожают им смертью? — предположил Карницкий.
— Тут до почтовой станции — час ходьбы. Бегом и того быстрее. Если б семью захватили чужаки, наоборот — давно бы уж сбегали и доложили. Ладно бы, с ними чужак стоял, так ведь одни они там.
— Надо поймать одного и допросить! — сообразил Адриан.
— Допросим. Только не этих.
— А кого?
— Слышишь, топоры стучат? Вот одного из дровосеков и возьмем. Только, думается мне, мало с того толку будет.
Карницкий умел ходить по лесу, не спотыкаясь и не собирая на себя паутину и клещей. Он ловко подныривал под ветки, переступал через гнилые пни и подмечал, как лучше пробраться меж деревьев. Хоть он и барчук, но имение отца располагалось в деревне, и Адриан часто удирал, чтоб побегать по лесу. Там он строил шалаши, разводил костры и жарил грибы, нанизанные на хворостину. А уж когда прикидывался деревенским пареньком, тогда и вовсе возвращался под крышу только поспать.
— Погодите, Аверий, — вдруг остановился Карницкий. — А Подрачка — чья земля?
— Додумался наконец, — одобрительно хмыкнул Марчук. — Ничья она, государю принадлежит. Надзор над ней губернаторский.
— А те парни упомянули «нашего барина».
— Вот-вот, Карницкий.
Оглушительный треск падающего дерева прервал разговор. Едва утих гул потревоженного леса, как застучали топоры, отсекая сучья от ствола. Мелькали потрепанные некрашеные зипуны, слышались окрики лесорубов, где-то в стороне ржали перепуганные лошади. Карницкий глянул на Марчука, но тот не двигался с места. Ждал чего-то. Долго ждал.
Наконец один из дровосеков отошел в сторону, развернул заранее спрятанный узелок, вытащил ломоть хлеба и сел перекусить.
Марчук немного повозился в кустах, привлекая внимание обедающего, потом вышел, кивнул мужичку и присел рядом.
— Можно?
— Да чего ж нет? Садись, земли полно, ага.
Аверий вытащил из мешка соленое сало, отрезал кусок, протянул собеседнику. Тот довольно крякнул, взял и сам отломил немного хлеба для благодетеля.
— Смотрю, всё рубите и рубите. Никак строите чего?
— Ага, строим… Барину хоромы строим, ага. Не, ну а как же без хором-то? Дом, он кажному надобен.
— Откуда ж в Подрачке барин? Прежде-то не было.
— Не было, ага. А вот нашлися. Как с неба свалилися, ага, — дровосек хмыкнул. — Мы ведь попервости с чужаком ихбродь спутали, в жарник хотели погнать, ага.
— А он чего?
— Да ничего. Говорили, барин мы. Ну, тут уж и мы увидели: то ж барин наш, ага!
— Что, один приехал? Без холопов, без приятелей, без семьи?
— Одни, ага. Говорю ж, как с неба свалилися, ага. Босые, одежонка худая, а всё одно сразу видать — барин!