Раздраженно отбросив «Ведомости», Адриан сложил руки на груди и задумался, чем же ему теперь заняться. Забавно выходит. Во время отдыха у Карницкого не было ни единой свободной минуты для размышлений: он то спал, то пил. А как наступил день службы, так его настигли тяжкие думы, что он гнал всё это время.
И, как назло, все попаданцы внезапно пропали. Сморкало вон три дня попусту просидел в колчанной, даже всякие умалишённые вроде Глузды притихли, бабам больше не чудится иномирец в каждом, кто шейный платок чуть иначе завяжет. Неужто так и придется торчать в колчанной день-деньской наедине со своими мыслями? Адриану отчаянно захотелось выпить.
— Я читал ваши записи, — неожиданно сказал Карницкий, вновь вернувшись к уважительному обращению.
— Знаю, — ответил Марчук. — Листы сложил не так.
И снова замолчал. Хоть бы выбранил как следует, тогда не так скучно было б. Адриан подумал, а не начать ли ему тоже что-то писать? Вот только что? «Указания детям всех сословий о манерах» написаны лет пятьдесят назад.
Дверь колчанной открылась, и Карницкий искренне ожидал увидеть за ней командора отделения с особенным поручением для Марчука, но там стоял всего лишь чернильник Микола, с которым Адриан вчера выпивал.
— Марчук, Карницкий! Вызов.
Хвала Спасу!
Адриан сразу же вскочил, подхватил сумку с пистолем и бросился к двери, не дожидаясь Марчука. В присутственной стояло трое мужиков, двое из простых, а один — в форменной одежде, наверное, лакей. Мужики стояли сконфуженно, переминались с ноги на ногу, сжимали в руках шапки, а лакей уверенно требовал командора Ордена и каких-то наград.
— Ну, чего тут? — буркнул Марчук, добравшись наконец до присутственной.
— Да вот, Аверий Деянович, сразу из двух мест прибыли.
— Это ты командор? — влез в разговор лакей. — Его благородие Богучар Валдаевич Васюков выполнил работу заместо Граничного Ордена и требует положенную награду.
— Какую работу? — уточнил Аверий.
— Как какую? Ту самую! Поймал двух пришлых, посадил в жарник и сжёг. Всё как полагается.
— А твой Васюков грамотен? Уклад читал? Где сказано, чтоб без Ордена пришлых можно жечь? Этот Васюков так хорошо умеет различать иномирцев от обычных людей? Какая ему награда? Тут за самоуправство и убийство людей в Сыскной приказ надо жалобу писать!
— Так ведь… всё равно сожгли б. Чего зря людей гонять?
Лакей явно не ожидал такого отношения. Неужто и вправду рассчитывал на похвалу и награду?
— Надо съездить, узнать, кого он там сжёг, — проворчал Марчук и посмотрел на двоих мужиков. — А эти чего?
— У них всё по укладу. Поймали двоих пришлых, посадили в жарник, теперь вот пришли в Орден, — ответил за них чернильник. — Наверное, надо Болиголову звать. Вы какое дело возьмёте? Васюкова или этих?
— Кто откуда?
Чернильник глянул в записи.
— Так… Васюков в своем поместье близ деревни Васюковка, а жарник в Елшанке. Так они рядом совсем, несколько часов езды. Да и вообще недалече от города, в дне пути всего. Может, сразу и туда и туда заглянете?
Марчук почему-то взглянул на Карницкого, чуть подумал и кивнул.
— Тогда на орденской карете поедете, без почтовых станций и перекладных, — обрадовался чернильник.
— Эти пусть за нами едут, — Аверий махнул в сторону просителя и жалобщиков.
Лакей тут же вскинулся:
— Никак нельзя! Его благородие Васюков дал строжайшие указания, куда заехать в городе, что привезти, да и лошади уставшие!
— Как бы твой Васюков нас самих не спалил с перепугу. Нет уж, поедешь с нами. Поверь, о тебе он и не вспомнит.
Несчастный холоп опустил голову и забормотал:
— Ага, как же, не вспомнит. Сразу не выпорет, так потом, когда уедете.
Аверий снова посмотрел на Карницкого.