– Сейчас ему уже нет смысла врать, – многозначительно сообщила Светлана Борисовна.
Вероцкий покачал головой, понимая, что такой уровень самоуверенности означает только одно: мать подключила специалистов, и за разговором с «проштрафившимся» Рассольцевым следила команда опытных психологов, подмечая каждое движение. А возможно, его даже заставили испробовать на себе детектор лжи. Лгунов Большой Босс не любила.
– Отлично, – Стас кивнул своим мыслям. – Значит, на его любовницу тоже могут вновь напасть. Какие корректировки? Следить лучше?
Потому что иных просто не могло быть: у Вероцкого в задании и так значилось «не отходить ни на шаг» и «следить круглосуточно». Не телохранитель, а бесконечная служба контроля!
– Не только.
Босс сделала долгую паузу (Новая сигарета? Прошлая должна была уже закончиться вечность назад!), а потом… рассмеялась. Рас-сме-я-лась! И это не означало ничего хорошего, так как чувство юмора у Вероцкой Светланы Борисовны было катастрофическое. Дерьмовое и загробное.
– Уже предчувствую гадость.
– Не гадость, Стас, – наконец, отозвалась она. – Просто Рассольцев предложил вдвое увеличить тебе жалование, если ты сможешь… назовём это «прикрыть ему спину». Заметь, я уже согласилась? Так что ты сможешь, это будет весело.
– Что именно? – Вероцкому уже не было весело.
– Спасти «его маленькую девочку» от лишних проблем. Так что с этой самой минуты ты вспоминаешь, что когда-то целых три года втайне от меня занимался в школьном театре, и перевоплощаешься в… к примеру, галантного маркетолога или охранника, который работает в той же компании, что и «маленькая девочка» заказчика, и сходит с ума от любви к ней.
– Чего? – Стас аж закашлялся.
– Сыграешь её хахаля. Достоверно, чтобы все поверили. Но девушке об этом знать не стоит, иначе, цитирую: «обидится на своего дядечку».
Теперь Вероцкий действительно закашлялся, потому что к таким потрясениям жизнь его точно не готовила. К военному режиму и атомной войне готовила, а к внезапной переквалификации в актёра театра одного зрителя – нет.
– Я не…
– Возможно, и не обязан. Но согласись, так интересней?
Интересней?
Он может отказаться, может послать к чёртовой матери зарвавшегося босса, которая иногда слишком многое себе позволяет. Может – и спокойно выйдет после отказа сухим из воды, так как какой бы тоталитарной «правительницей» Светлана Борисовна ни была, всё же с головой дружит. А голова говорит, что предложение Рассольцева – бред!
Стас покачал головой, швырнул телефон на диван, а сам поплёлся на кухню к чайнику.
«Но согласись, так интересней?»
Он маньяк, определённо, и не только адреналиновый. Потому что чем дольше Вероцкий думал о бредовом предложении заказчика, тем больше понимал, что в нём есть смысл. Людям для слухов многого не надо: симпатичный парень, который таскает за девушкой пакеты в магазине и везде ходит рядом, уже вводится в ранг её молодого человека. Дело за малым.
Ведь так интересней?
Весь день я провела, как в тумане: черепушка была абсолютна пуста – ни единой мысли, даже серое вещество, казалось бы, утекло куда-то, – глаза болели, а тело сковала слабость. Даже разговаривать ни с кем не хотелось. Я лишь коротко сообщила взволнованному дяде, что телохранитель пришёлся к месту – объект его охраны в моём лице ни капельки не пострадал, зато любимому авто срочно нужен доктор, – и перевела телефон в беззвучный режим.
А потом до самого вечера провалялась на диване: закуталась в одеяло, как гусеничка, и включила любимый слешер, вместо каждого убитого монстра представляя неведомого говнюка, который травмировал моего прелестного чёрного Котика. Из игрового транса меня вывел стук в дверь. Стук! Настолько неожиданный, что я едва не продула очередному боссу, до погибели которого оставался последний удар.
Поставив игру на паузу, я отложила джойстик и на цыпочках подкралась к двери. Прижалась ухом, внимательно прислушалась… На лестничной клетке действительно слышалось какое-то шебаршение! Глубоко вздохнув, я всё же выдавила:
– Кто?
Да, по старинке! Потому что в двери квартиры тупо не было глазка, только крошечная щелочка в замке, через которую что-либо разглядеть было невозможно. Сейчас, например, я видела клочок красной то ли майки, то ли толстовки, и принадлежать она могла как соседу снизу, у которого внезапно закончилась соль, или девочке-десятикласснице с третьего, которая частенько брала у меня книги, так и настоящему маньяку.
– Доставка, – послышался из-за двери глухой голос, и обладатель красной детали гардероба вообще вплотную прижался к замку.