К концу вечера уровень горечи поднялся до максимума, а усталость обещала окончательно его подкосить. На часах было ровно три, а Стасу ещё требовалось добраться до офиса и до родной квартиры, собрать все вещи, распознать каракули Рассольцева…
– Кажется, до четырёх я точно не управлюсь, – вздохнул он, торопливо спихивая в большую спортивную сумку одежду и банные принадлежности.
Полотенце, зубная щётка, мыло (подойдёт и вместо геля для душа, и вместо шампуня на первое время), пара домашних маек, джинсы, два костюма для офисного вида (под которыми не видно портупеи), три рубашки (чтобы не гладить каждый день). Всё. А также обязательные нож и пистолет. За остальной одеждой и оружием приедет после.
Пять часов ночи. Пять. Грёбаных. Часов. Ночи. А Стас только-только смог отыскать камеру среди завалов хранилища – какой идиот только сейчас за него ответственный? – отписаться в журнале и с трудом припарковаться у дома клиентки. Осталось последнее – каракули.
– Да кто, блять, так пишет? – в который раз выругался Вероцкий, крутя бумажку в свете фонарика.
«Ленинский проспект, дом 48, квартира…»
Улицу Стас разобрал, номер дома тоже, но в квартире после тройки значилась то ли пятёрка, то ли шестёрка, то ли какая-то неведомая крокозябра. Если б он не знал, что выбирать нужно между пятёркой и шестёркой, вообще сказал бы, что это ноль! Ещё и усталость давала о себе знать: глаза слипались, а голова раскалывалась. Вот вам и бравый телохранитель, пасует перед лицом обычного сна.
В какой-то момент Стас честно хотел сдаться и поспать в машине, чтобы с утра перезвонить заказчику и всё же переспросить номер квартиры. И он бы так и сделал, если бы…
Нет. Не мог Вероцкий показаться перед этой вылизанной девчонкой с картинки хмурым, небритым, всклокоченным и во вчерашней одежде. Нужно добраться до квартиры хотя бы для того, чтобы побриться и сменить джинсы на костюм.
Шестёрка! Точно шестёрка. Стас решительно вылез из машины и направился к подъезду. Ничего, если на пороге будет стоять целая выстройка туфель, он сразу же сможет ретироваться. Зато поймёт, что квартира не та.
Но туфель на пороге не оказалось. Как и электричества: то ли ремонтные работы, то ли пробки выбило. Плевать, завтра проверит. Стас посветил фонариком, пристально разглядывая абсолютно чистую прихожую и такую же обезличенно-белую гостиную. Что ж, кажется, туда попал! Он облегчённо вздохнул, присел на диван на пять минут, собираясь хотя бы вытащить костюм на завтра.
Но диван оказался таким мягким…
…а пробуждение таким жёстким. Хмурым, небритым, всклокоченным и во вчерашней одежде.
Проснулась я не по будильнику, а по зову природы. Не разлепляя глаз, чтобы – не дай Боже – не прогнать сон, я медленно поплелась в туалет старой проторенной дорожкой, но что-то пошло не так… На привычном пути была помеха – лежачий полицейский в непредназначенном месте. Не успев сбавить скорость, я едва не потеряла колёса… Тьфу ты, равновесие! Вернее, потеряла и грохнулась на что-то тёплое и шевелящееся. Шевелящееся!
Сон как рукой сняло. Взвизгнув, я подскочила, едва не бросаясь наутёк.
На диване, вытянув длинные ноги на половину зала и откинув голову на спинку, развалился мужчина. С тёмными всклокоченными волосами, такой же тёмной щетиной и заспанными хмурыми глазами, уставившимися сейчас прямо на меня. Память подкинула какую-то информацию, мозг лихорадочно пытался её обработать и…
– Ты?! – пискнула я, отступая на шаг и прижимая руки к груди. – Что ты здесь делаешь?
Только не ощутив под пальцами ткань привычной весьма откровенной комбинации для сна, опустила взгляд на себя. Зачем прикрывалась, спрашивается? Я всё ещё была в любимом красном платье. Безбожно помятом. Без-бож-но! И, кажется, являла собой пугающую картину безумной окровавленной панды, так как ночной гость смотрел на меня, как на приведение.
Ночной гость в лице моего нового телохранителя. Кошмары воплотились в жизнь и гангстероинквизитор из снов пришёл сжигать ведьму в реальности. И святые шестерёнки, я сейчас реально была похожа на ведьму! А на диване валялся пугающий мужик в чёрных джинсах и водолазке, которая на данный момент задралась на животе, демонстрируя прекрасный пресс и… эм… утреннее, кажется.
«Вот что значит – любовь к работе!» – подкинул мозг глупую шуточку. Я нервно хихикнула. Станислав нахмурился, кажется, просыпаясь.
– Что? – пробормотал он, мгновенно садясь ровно, поправляя водолазку и оглядываясь. Цепко так, словно ловил каждую деталь, начиная от забавной гирлянды на окне, так и не снятой с нового года, и заканчивая дурацкой чашечкой с конфетами.