Распрощались мы с мамой в том же коридоре – мне строго-настрого запретили шастать по больнице в одиночестве. Из чистого упрямства запрет хотелось нарушить, но здравый смысл всё-таки победил.
Ай, черт, забыла спросить, как там Полосатая!
Кошку вместе с выводком временно приютила родительница, Леша же клятвенно уверял, что мои огурцы поливает. Хотя и честно признался в нелюбви к прополке, значит, сорняки заколосились. От этого ещё сильнее тянуло домой, пусть и понимала, что сил на стояние в грядке попой кверху нет вообще.
– Меня завтра выписывают, – Юра сосредоточенно смотрел в карты, делая вид, что совсем не косится в сторону отбоя. Хоть козырной король и лежал рубашкой кверху, искушал от этого не меньше. Поэтому несколько секунд назад я его и стащила, воспользовавшись моментом, когда парень отвлекся на Людмилу. Она сидела рядом в кресле, неумело щелкая спицами и путаясь в пряже. Судя по тому, в каком темпе проходило освоение вязания, пинетки будут готовы как раз к тому времени, когда ребенок пойдет в детский сад.
«Молодожены» всюду ходили вместе, и мне было даже немного завидно. Самую чуточку, но все же. Алексей старался навещать как можно чаще, но полностью забросить дела и два дома не мог. С практической точки зрения я это прекрасно понимала и одобряла, но чисто по-женски хотелось внимания и участия. Чего-то такой сентиментальной и обидчивой становлюсь, не к добру это.
– Отчет по практике готов? – Убедившись, что и без ворованного короля вполне отобьюсь и, если не организую «погоны», то точно не проиграю, я ждала момента, чтобы скинуть карту обратно в отбой. Нечего расстраивать противника, и уж тем более давать заподозрить себя в попытке смухлевать.
– Да, осталось только распечатать.
– Принесешь, подпишу.
Со стороны кресла донеслось тихое, но прочувствованное чертыханье. То ли петлю упустила, то ли изначально сосчитала неправильно. Юра улыбнулся расстроенной вязальщице, а я снова вспомнила разговор с мамой. Вот интересно, как отреагирует парочка, если скажу, что недомогание Людмилы это банальный токсикоз, и им вполне можно разбредаться на несколько дней без риска для здоровья? Потому что родительница категорично заявила, что все признаки говорят в пользу девочки. И мало того, что девочки, так ещё и ведьмы… Ладно, не буду портить момент предвкушения, пусть это станет сюрпризом. Заодно и привыкнут постоянно быть вместе, все же просто встречаться это совсем не то, что совместное проживание.
Но Юра не угадал – выписали его не на следующий день, а в этот же вечер. С чем бы ни была связана такая спешка, она его только порадовала, я же пыталась изобразить приветливую улыбку, хотя на душе было поганенько. Стыдно признаваться, но было банально страшно оставаться одной на ночь в палате. Никогда не думала, что к сорока годам стану такой неврастеничкой. Или это утрата сил так влияет, или просто всё достало.
Алексей приехал уже затемно и, быстро поцеловав, принялся деловито сдвигать кровати. Протестовать я и не собиралась, разве что на пару секунд задумалась, кто из нас с грохотом провалится в расщелину между матрасами и тем самым вызовет крайне неурочный визит дежурной медсестры?
К удивлению и, сказать честно, разочарованию, злостно совращать меня не стали. Уложили под теплый бок, обняли и засопели в макушку. И хотя ещё пару минут назад думала, как бы поделикатнее намекнуть, что нынче не до секса, даже стало обидно. В конце концов, что за манкирование обязанностями?! Но Леша в очередной раз поломал всю игру, прошептав на ухо:
– Я поговорил с врачами, они обещают завтра отпустить домой. Но только под обещание постельного режима и мою личную ответственность.
Недовольство разом сгинуло, стоило мне только представить, как уже через несколько часов уберусь из опостылевшей палаты.
– Буду вести себя хорошо, честно-честно! А на работу когда можно? – Не то, чтобы туда со страшной силой тянуло, и все равно скучала. Да и пора совесть реанимировать, зарплату платят исправно, а вот толку от меня в последнее время чуть.
– Тебя ещё не выписали, а уже про работу, – он хмыкнул мне в затылок, я поежилась от легкой щекотки. – Когда нормально восстановишься, тогда и выйдешь, не раньше.
Мимо палаты кто-то прошел, и мы замерли, как мыши под веником. Взрослые люди, а таимся, как школьники.
– Леш, нормально я уже не восстановлюсь. Выгорела.
Раньше мы об этом не заговаривали, хотя оба знали. И если Алексей не был уверен, то я понимала – всё. После такого не получится. Да, работать смогу, умения видеть и чувствовать силу отнять невозможно, но во всем остальном теперь полный ноль. От этого было страшно.