Плотнее кутаюсь в тёплый махровый халат. Как раз успеваю усесться по-турецки, когда раздаётся телефонный звонок. Мысленно гоню прочь ненужные мысли, велю себе собраться и «включаю» Еву — моё раскрепощённое альтер эго.
— Д-да? — мурлычу, придавая голосу наивные нотки.
— Это Ева?
Густой уверенный бас зрелого мужчины. На том конце отчётливо слышится звук льющейся воды — визитка примерного семьянина. В моей работе есть только одно правило — никаких несовершеннолетних. Ну и, само собой, нельзя завершать звонок первой. Совершенно бессмысленный пункт, ведь моя главная эрогенная зона — бумажник клиента. С возрастом разобрались, можно продолжить разговор.
— Конечно… Я ждала твоего звонка, — изображаю взволнованно придыхание.
— Ты одна? — с ходу включается он в игру.
— Больше никого нет дома, — сообщаю доверительно. — Мне только недавно исполнилось восемнадцать, и я очень хочу пошалить.
— Что на тебе надето?
— Снизу — крошечные бикини, совсем прозрачные. А моя большая грудь с твёрдыми возбуждёнными сосками просвечивает через майку. Я робко трусь ею о твои ладони. Тебе приятно? Чувствуешь, какая она упругая и тяжёлая?
Мужское дыхание учащается. Кто-то явно успел завестись, ещё набирая номер.
— Ты медленно спускаешь бретельки с моих плеч всё ниже и ниже, до самых локтей. Я полностью обнажена по пояс. Теперь ты можешь хорошо меня рассмотреть… и не только. Нравится?
— Снимай трусы, — резкий рык заставляет поморщиться.
Чёрт — усмехаюсь беззвучно. Очередной скупердяй. Хочет управиться по-быстрому, чтоб не наследить в семейном бюджете. Таких, экономных, хватает от силы минуты на три-четыре. Спустит в кулак и закончит вызов не прощаясь.
Я, конечно, могу потянуть, но тогда велика вероятность, что в следующий раз он уже не наберёт выделенный мне номер. С другой стороны, таким особых изысков не нужно.
— Ты начинаешь нетерпеливо спускать тонкие трусики… — подстраиваюсь, обнимая себя одной рукой за поджатые к груди колени. Меня знобит. Помню, первое время трясло от отвращения, пока не привыкла. Теперь от постоянного холода. Где-то прочитала, что так себя проявляет нервное истощение. Что ж, неудивительно. — Ах, они порвались… — кокетливо изображаю огорчение. — У тебя такие сильные крепкие руки. Ты с нажимом ведёшь пальцы вверх по моим бёдрам, забираешься ими между ног. Мне немного неловко, я совсем неопытная. Пытаюсь сжаться, но ты такой настойчивый. Потрогай, я уже вся мокрая… Чувствуешь?
— Да… — короткий сбитый выдох, увы, намекает, что много с этого звонка я не заработаю.
— Я опускаюсь на колени и осторожно расстёгиваю твои штаны…
— Кончай тянуть, Сучка, — огрызается вдруг примерный семьянин. — Ложись давай и ноги пошире раздвинь.
Я б его уже послала, но Еве всё равно. Ева делает свою работу.
Давлю раздражение в коротком беззвучном вздохе и разгорячено дышу с ним в унисон:
— Твой член начинает медленно проскальзывать внутрь… — стараюсь абстрагироваться от ускоряющегося хлюпанья, потому что вместо привычной картинки из фильма для взрослых, в голову упрямо лезет убогая реальность. Нельзя фальшивить, любой звонок может быть контрольным, но переключиться в этот раз не выходит. Кошмар. Как тумблер заело. — Какой ты огромный, горячий… — доигрываю, стараясь не сильно халтурить.
— Хочу чтобы ты плакала, — выдаёт он внезапно. — Давай лучше расскажи, как тебе больно.
Пф-ф… ещё один садист.
Наверное, всё же лучше так, чем его фантазии вырвутся на ночные улицы.
— Ох… Ты слишком огромный. Я этого не выдержу… Не надо. Пожалуйста… — перехожу на жалобный шёпот, щипнув себя за синяк на бедре для достоверности. Безотказный приём. — Меня сейчас разорвёт… Умоляю не надо… Всё, что хочешь сделаю…
Огласить весь список альтернативных пошлостей я не успеваю. Клиент, засопев, нажимает отбой.
— И тебе, козёл, доброй ночи.
Дико хочется закрыть глаза и прижать голову к подушке хоть на пару секунд. Но нельзя, могу вырубиться, а ночь только начинается. Телефон в карман. Стараясь не шуметь, иду на кухню, ставлю на огонь турку с водой, затем тянусь к верхнему шкафчику.
И вздрагиваю от протяжного скрипа двери за спиной.
Пальцы холодеют, сжимая чашку.
Ох, чёрт. Стас. Он…
Он что, услышал?
Глава 4
Стас
Проснулся я резко, с головной болью и часто грохочущим сердцем. Несколько секунд просто лежал с закрытыми глазами, пытаясь определить природу внезапного испуга. Прислушался к скрипу двери за стеной. На кухне чихнул кран, полилась вода, звякнула посуда.
Адреналина во мне до сих пор столько, что причина явно не в бытовых шорохах. Такое чувство зудящее, будто на помощь позвали, а я никак не разберу, куда сорваться.
Щурюсь от яркого света, стоя в дверях кухни. Затягиваю туже завязки на шортах. Я уже предвкушаю заспанное лицо и колючую ухмылку своей соседки, но когда зрение, наконец, фокусируется, понимаю, что что-то не так.
Ася нервно крутит чашку в руках, не знает, куда деть глаза. Тяжёлый халат волочится по полу, огромный, будто снят с чужого плеча. Худые кисти и пальцы теряются в чересчур длинных разношенных рукавах. Какая-то она вся… как воробей после ливня — сжавшаяся, взъерошенная и в то же время поразительно трогательная.
— Тоже не спится?
Ася заговаривает первой. Натянуто. Излишне настороженно.
— Разбудило кое-что, — продолжаю внимательно пробивать её реакции.
Взгляд в пол. Губы дёргаются в кривой усмешке, будто бы я своим ответом влепил ей пощёчину.
— Надо полагать, проблема во мне?
Вопросительные интонации только для проформы. Ася знает ответ, она пытается просчитать, что известно мне.
— Я слышал твой голос, — отзываюсь ровно.
Тонкие пальцы вздрагивают, едва не роняя чашку на стол, чем полностью подтверждают догадку.
Приехали, вашу мать. Застав меня в душе она так не робела.
А чего вдруг? Нечего смущаться, но есть что скрывать?
— Мне иногда снятся кошмары.
Ну да, ну да… Спала она, святая невинность. Влажные волосы расчёсаны прядка к прядке.
— Я так не думаю, — медленно делаю шаг вперёд, в упор глядя на помертвевшую девчонку.
Миловидная, но не красавица. Щуплая настолько, что на спине отчётливо проступают рёбра. Это я запомнил. Болезненно-бледная кожа и волосы, какого-то невыносимо рыжего оттенка, которые она по мере моего приближения нервно заправляет за ухо. Глаза… интересные. Обычно у рыжих зелёные, про них ещё говорят ведьмовские, а эти — наивные омуты, отдающие синевой летних сумерек. Вот только их выражение мне совсем не нравится. Злит.
— Я говорил, что мы нескучно проведём время. Беру свои слова назад, — Ася пытается проскользнуть к себе, но в последний момент я успеваю захлопнуть дверь. Сжимаю пальцы на тонкой шее, фиксируя её затылок у стены. — Мы ни черта не поладим, Солнце.
Она слишком мелкая добыча для меня. Рыжая. Странная. Себе на уме. Хорошенькая, но не так чтоб сверх. Не знаю, какая сила тянет из меня жилы, заставляя хотеть в неё до искр под веками, но отпираться глупо. Особенно когда халат сползает с острых плеч и мы оба вздрагиваем от прямого контакта кожа к коже.
Помимо испуга есть ещё кое-что — стыд, бегающий во взгляде. Ася хрипит, извивается, но смотрит глазами нашкодившей кошки. Такими виноватыми, что я неосознанно скалюсь, грубо впиваясь в раскрытые губы.
А вот не нужно было меня провоцировать. Я сейчас слишком голоден.
Слишком хочу узнать вкус её голоса.
Мгновение она даже не двигается. Вырываться начинает позже, со сходом первого шока. Сопротивление подхлёстывает. Лёгкое сжатие пальцев и Ася разжимает губы, чтобы вдохнуть. А заодно впустить меня в свой жаркий рот.