Люди вокруг торопились кто по делам, а кто по магазинам. Улица радовала глаз различными вывесками и рекламой, но только не глаз Фреда. В этом состояла ещё одна его особенность — Фред видел окружающий мир в приглушённом цвете. В прямом смысле, примерно как на цветной, но довольно старой киноплёнке.
Внезапно в голове что-то щёлкнуло, и Фред остановился. Мысль о том, что можно сократить путь домой кольнула его в самое сердце. Вот только домом теперь виделась не двухкомнатная квартирка в Джейн энд Финч, а что-то бескрайнее, заоблачное. Недолго думая, он вышел на проезжую часть.
Реальность оказалась куда прозаичнее ожидания: машины не стали давить случайного похожего. Вместо этого водители притормаживали, сигналили и, ругаясь, объезжали одинокую фигуру.
«Слабаки».
Тут он обернулся. Девушка стояла на тротуаре и глядела прямо на него. Сначала Фред не поверил: очень мало кто из девушек вообще когда-либо удостаивал его внимания. Тем более такого. Девушка была на удивление красивой — каштановые волосы, кожа цвета кофе с молоком, изящное изумрудное платье… Изумрудное! Фред поймал себя на мысли, что чётко видел каждый оттенок её платья, кожи, волос. Он даже различил цвет её глаз — чайные. Они определённо были чайными. Нет, он бы не простил себе, если бы такие удивительные глаза этим утром узрели трагедию.
Наверное, девушка поняла, что Фред смотрит на неё. Пошарив в сумочке, она достала телефон. При этом из сумки выпорхнул небольшой белый предмет — скорее всего, визитка. Незнакомка заспешила куда-то, забыв про кусочек плотной бумаги. Фред тут же вернулся на тротуар, подобрал визитку и прочёл: «Рита Сёрчер. Джаз-клуб «Five to Six». Больше чем просто джаз».
2
Большие города не спят — к этому Фред уже давно привык, и за это любил Торонто. В центре можно было в любое время спокойно зайти в любое кафе или купить уличной еды, и никто не назовёт тебя «белым мусором». После работы Фред часто бродил по городу без всякой цели, и сегодняшний вечер не был чем-то особенным, разве что странная визитка лежала в кармане. Провалявшись дома до восьми вечера, Фред хотел наверстать упущенное за день, и чувствовал, что сделать это можно только в одном месте.
По пути, он долго размышлял: «Почему клуб называется так странно? «Без пяти шесть». Наконец, уже подходя к неприметному зданию, что ютилось между стекло-бетонными коробками, он вдруг понял, и похвалил себя за догадливость:
«Белые воротнички. Эти унылые снобы. Все они, хоть и корчат из себя уникальных снежинок, похожи друг на друга, и у всех примерно одинаковый график: с девяти до шести, с понедельника по пятницу. До шести. Ровно в шесть пополудни эти хомяки ослабляют удавки на шеях и покидают свои душные клетки с компьютерами, чтобы пойти побухать. Ну, или дома посмотреть кабельное. И все они чего-то ждут. Без пяти шесть. Это как раз то время, когда начинается долгое томительное ожидание конца рабочего дня. Когда любой звонок от клиента-мудака способен вывести из себя, взорвать мозг подобно бомбе с часовым механизмом. Время замедляется, минутная и секундная стрелки еле-еле ползут. Ровно пять минут до свободы. О, да! Предвкушение, вот в чём секрет. Иногда оно слаще, чем само событие, которого ждёшь».
На обратной стороне визитки было написано от руки: «При входе коснись ручки первой двери».
«Видимо, какой-то условный знак для своих», — нашёл объяснение Фред и всю дорогу думал, как бы не забыть. По иронии, как раз об этом он едва не забыл, войдя в наружную дверь. Обернувшись, он всё же коснулся ручки и повертел головой в поисках камер, правда, не обнаружил ни одной.
Далее нужно было спуститься по лестнице и повернуть направо, туда, откуда слышалась музыка. Оказавшись в уютном светлом помещении, среди опрятных и красивых людей, Фред, в грязной чёрной толстовке, потёртых джинсах и с банкой пива в руке, на миг ощутил себя гадким утёнком. Однако, уже через секунду, он расслабился и решил: «Не нравлюсь? Ваши проблемы».
Со сцены разливалась и таяла между ушей восхитительная музыка — причудливое сочетание арфы и саксофона. Людей в клубе почти не осталось, а те, что ещё сидели за столиками, собирались уходить. За арфой, была Рита.
«Богиня», — подумал он, глядя на девушку в искрящемся платье, на сей раз, красном.
Фред занял место в углу, заказал орешков — на большее мелочи не хватило — и принялся наблюдать.
Яркий гранатовый цвет будто ворвался в унылое болото приглушённых красок, разгоняя их как тучи по весне. Он ненадолго закрыл глаза, чтобы позволить музыке владеть собой, и тут сладостные звуки прекратились.