Прямо перед ней, сантиметрах в трех, было торчащее из хитрозакрученных золотистых прядок ухо. Это Остап. Или Тарас.На миг она испугалась, что умудрилась переспать с кем-то из них, и даже не запомнила, с кем, боже какой позор вот так проснуться и… Нет, нет. Причина, по которой она лежит носом в ухо кому-то из парней Камю, совсем другая.Какая ирония, понять вот такое и почувствовать облегчение.Не то, чтобы нормы сингуляторного космоса строго запрещали секс с тинейджерами. По существовавшему своду вполне писаных и всем очевидных правил Майя, которая была старше мальчишек менее, чем на десять лет, и находилась в том же подчинении, что и они оба – то есть стажерка у их отца – в принципе имела моральное право замутить хоть с обоими, хоть с любым из них на выбор. И, честно говоря, у нее было ненулевое подозрение, что как минимум Стефания развитие событий в этом направлении бы приветствовала. Дело было в самой Майе.
Вы не поверите, но споры о полигамности или моногамности человеческой природы не утихли даже к тому времени. Люди являли и себе и страшно заинтересованным искусственным интеллектам дико запутанный спектр ситуаций, подогретый морально-этическими соображениями и обмазанный толстым-претолстым слоем культурных аберраций. Одни сохраняли моногамность среди глубоко полигамных сообществ, другие бегали налево, едва вступив в католический брак, третьи хранили верность умершим, четвертые заедали себе и партнеру вполне достойную, по прочим параметрам, жизнь из-за одного случайного перепихона под воздействием веществ. А самое дурацкое, что все эти люди говорили вслух одно, думали про себя (а сингулярности могли, действительно могли это видеть и систематизировать) другое, а делали и вовсе третье.Пока что общепринятой теорией по этому поводу было представление о том, что человеческая сексуальность почти не регулируется корой, и все, на что сознание может рассчитывать – это допускать или не допускать к реализации уже сформировавшиеся драйвы, а уж какая крапива вырастет на твоем огороде – не в твоей власти. Ну разве что можно было очень нежно и ненавязчиво следить, чтобы подростки тусовались, создавая себе слепок эталона привлекательности, с подходящими - с точки зрения кураторов этих подростков - людьми, но и это не особо что-то гарантировало, и уж точно не давало ответа, почему одни люди с радостью и удовольствием входят в физических контакт с более чем одним партнером, а кого-то перемыкает, и вокруг вырастает невидимая стена - френдзона для всего остального мира.
Майя относилась к тому, что с ней произошло, с известной настороженностью, и не то, чтобы была рада произошедшим изменениям. Она попыталась флиртовать пару раз, люди отвечали ей с симпатией, но известным недоумением – напряженность и некоторую недобровольность видно, и никто в здравом уме в такое не играет без очень очень очень толстой визы психотерапевта, ну там, мало ли, травму надо закрыть – но и для этого все-таки лучше обращаться к людям со специальной подготовкой. Ее перемкнуло. Ее, сцуко, перемкнуло, и было совершенно неясно как и когда попустит.
Как только она это поняла, то быстренько попросила переключить себя с дикого цикла на нормальный рабочий ровненький, но медкомпонента санатория грустно сказала, что поздняк метаться, бифуркация пройдена, оно уже в идентичности и драть придется с мясом, и она бы прям не рекомендовала такую суровую процедуру в и так довольно отвлеченных обстоятельствах. Будь сильно пьющий гражданин несингуляторной станции где-то в угрожающей близости, стоило бы ерзать, а так ну скучай да смотри себе эротические сны – постепенно попустит. Все равно после ампутации будет те же самые полтора года не до отношений, пока заново сексуальность отрастет, так что какая разница?
Так что она смирилась, официально отформатировала себе аккаунт в позицию «не заинтересована в сексуальных отношениях» и уже с чистой совестью отшивала упорные, хотя и очень аккуратные, подкаты от братьев. Им, кажется, тоже так было совершенно норм и Майю Тарас с Остапом почти безболезненно перевели в разряд тренировочных стендов. Тем более, что она и рефлексию выдать могла типа «ваще, друг, хороший заход, впредь пользуйся». Все-таки девять лет разницы позволяли обоим сохранить лицо совершенно без проблем – дама взрослая, имеет основания не снисходить до их щенячеств.
Майя вздохнула. От волос мальчишки пахло чем-то вроде сосновых иголок. Жаль, очень жаль, сказала она себе и попыталась сесть.Плечи, спина, руки. Ноги? Какие ноги? А, ноги. Организм ясно дал понять, что отключки было больше нескольких минут, и что эта отключка происходила без большой бережности.Ага, это значит рядом с ней лежит Тарас. Дальше рядком — Стефания, Остап и возится, пытаясь перевернуться со спину хотя бы на бок, сам Камю.