— Юй, держи, — заорал Товарищ Пак, — Олаф, смени Димку бегом!Переход баланса из рук в руки отозвался тонкой страшной дрожью по всему оставшемуся составу. Полтора километра, конечно, не семнадцать, но перекидывать их, как мячик, то еще удовольствие.Прости, Димка. Вывел ты этот поворот как бог, но что там от тебя осталось... Товарищ Пак знал, что происходит с качегарами на резких поворотах градусов в сорок. Сто восемьдесят градусов за — сколько — двадцать секунд?...Прости, димкина девочка.Прости.
И я вот такая сижу в северном пригороде Буэнос-Айреса, прямо под окном красивый седой мужик машет красивому черноволосому парню ракеткой и кричит Отра вез! – ну, тренируются они, корт у меня под окном, а что ночь уже, так это их особенно не тревожит, над кортом освещение, над освещением фиолетовый аргентинский закат, а я с ужасом наблюдаю как третьестепенный персонаж раздвигает плечом главных героев – а те, кивнув, подаются в стороны - и выходит вперед и открывает рот, и вся фантастика исчезает, как дым, потому что какая уж тут фантастика, извините. И я стираю. И пишу заново. И опять стираю. План-то был, но все акценты поехали, и веса переменились, а все потому, что реальность, которая тут, здесь, с нами, тоже имеет, что сказать, и мне приходится учитывать и это. А снизу слышатся удары и спокойно, повелительно кричат.Отра вез – по-испански значит «еще раз».Давай.
— Так, — сказала Стефания, уперев руки в боки. Братья переглянулись и разошлись на пару шагов. Легко, как вода.
— Мама, — ответил Остап таким голосом, которым обычно разговаривают родители с детьми, что-то типа «ты же не собираешься устроить истерику прямо в кафе из-за того, что мороженое осталось только клубничное, а ты всегда просишь шоколадное?»Стефания медленно перевела взгляд с сыновей на стену засохшего геля. Долго, неподвижно смотрела туда. Потом посмотрела на выключенный экран. Перевела взгляд на Майю и нахмурилась.
Все молчали.
Стефания подошла к Майе поближе, как будто что-то пытаясь в ней разглядеть. Прищурилась.
Кивнула.
— Должно сработать. Давайте.
Майя вдруг поняла, что правой рукой держится за бусинки на шее, заставила себя отпустить.
Остап огляделся, отошел по нижней линии амфитеатра подальше, обернулся, сверкнул улыбкой, разбежался и всем телом ударился в гель.
Тарас подождал секунд пять, не глядя. Стоял, опустив голову. Потом посмотрел на Стефанию, тоже улыбнулся и повторил за братом — только поджав в последнем прыжке ноги.
Майя и Стефания стояли в шаге друг от друга, но как будто на разных планетах. Смотреть на Стефанию Майя боялась. Хотя, в общем, смотреть было бы неопасно, воздух стал от копоти почти непрозрачным. Дышалось тяжело. Про вентиляцию Тарас не ошибся. Или Остап? Майя вдруг поняла, что ей трудно вспомнить, кто из них говорил какие слова в последние полчаса. Неважно. Она выдохнула и было двинулась к выступившему из геля устройству, но Стефанию выбросила руку, как шлагбаум.
— Подожди.
Из костюма послышался голос Камю:
— Что у вас там происходит?