— И тебя уволили? — спросила Ёнми, села напротив Эрманиты и залпом выхлебала последний стакан сакэ, — тьфу, зачем ты такую дрянь пьешь? Тут Олаф норвежский угол нашел, мы там селедку с водкой ели...
— А кто в лавке-то остался? — сообразила Медведица, обшаривая аккаунтом знакомые контакты. Действительно... Все тут. Кроме самого Товарища Пака, хотя ну куда нам теперь такие товарищи, и еще кроме Суки Пуры и Юя.
В дверь ввалился такой же злющий, как и все остальные, Бобур.
— Ты видела? Наше барахло все, в коробках, на причальной стойке стоит!
Только тут Эрманита Оса наконец поверила, что варпоход действительно ушел без них. Ей страшно захотелось сложить голову на руки и завыть, но там же, блин, фиксаторы, будет неудобно. Да и народ явно от нее руководства ищет.
— Так, — сказала она, — перелоцируемся где водка и селедка. Помянем Коппера... Ну и все остальное там уже. Вперед.
Народ охотно потянулся за бригадирой вслед. Ну, а что, план не хуже прочих.Да, Товарищ Пак забрал с собой двоих человек, скинул местному ИИ здоровенный массив данных для срочной веерной рассылки, закупился капсулами и куда-то без всяких объяснений отбыл. Ни один из живых участников этой истории никогда больше Товарища Пака не встречал и даже ничего о нем не слышал. Может быть, когда-нибудь кто-нибудь встретит его транспорт в глубине варпа — передайте привет, скажите что мы, вообще-то, по нему скучаем. А может, он вернулся в космос на обратной стороне варпа. Я тоже не знаю.
Постепенно всех оставшихся, так или иначе, попустило. Ёнми и Олаф нанялись куда-то вместе, все ходили их провожать. Тамошний капитан встрепенулся и переписал у всех, включая поломанную Эрманиту, контакты. Сработанные люди — большая ценность в варпе, мало ли, удастся на обратном пути подобрать, так считай удача. Жозеф, раз уж такое дело, наконец сходил почистил себе сосуды, микротромбов с него вывелось — килограмм.
Ко всеобщему восторгу, явился Петрович.
О, Петрович. Остановите меня, а то я сейчас собьюсь с линии и начну рассказывать, как именно Петрович узнал у себя на станции (ну, на самом деле совсем отсюда недалеко) про дела своей бывшей бригады, как пустил в ход свою якутскую харизму и хитчхайкнул даже не нормальный грузовой варпоход, это-то бы никого не удивило, а какую-то элегантную пассажирскую яхту, ну не пассажиром, конечно, а оформили его втихаря как-то типа младшим механиком — это Петровича-то, да-да!, без зарплаты, правда, зато выдали натурально премию, когда он им что-то посоветовал про какой-то ебучий узел, который у Товарища Пака тоже вечно был источником тревог, хлопот и специфической Копперовской ругани.
Так, стоп.
Петрович приехал, Петрович всех обнял и утешил, ну в меру возможного. Вытер наедине Эрманите Осе сопли и немножко вкрутил мозгов обратно — девушка разбалансировалась, не грешно в текущих обстоятельствах, а что продержалась до прибытия старшего по званию, то отдельный молодечик и сестра-храбрец.Петрович показывал Димке свою новую руку и сравнивал ее со старой, перечислял восемь ведер упражнений, которые ему приходилось каждый день выполнять, озвучивал список химии, которую в него по умолчанию лил встроенный имплант (ну, кто доверяет такие вещи самим пациентам) и перечень всякой побочки, которую с полуэмбрионального органа на теле Петрович ныне имел. Правда, наотрез отказался рассказывать, за что его там на аварии премировали, морщился и соскальзывал на повествование о том, как круто он разбазарил на родной станции полученную премию и как там всё до сих пор икает.
Поскольку Димка все еще был совершенно нетранспортабельный, собирались обычно у него. От всего Димки из единой фиксирующей базы торчали ровно голова на гелевой подушке и пальцы одной руки, весь остальной гражданин Штайн подлежал заращению и частичной замене. На него даже какие-то светила приезжали, палочкой потыкать, ну мыслимо ли, человек порвал себе вдоль весь позвоночник — ну не весь, грудной и поясничный отделы полностью, а в шейном только две трещины, и диафрагму, про мелкие кости типа берцовых что и говорить, всё было вдребезги, даже челюсти. Качегарская мышца в предельном напряжении — это очень сильная штука, а кости-то не вольфрамовые. Удивлялись больше, конечно, не тому, до чего Товарищ Пак довел качегара — что делать, качегарские риски известные — а тому, что этот упрямый жук умудрился дожить до станции и начать пытаться склеить ласты уже на столе, но тут-то ему уже, понятно, не позволили.Димкин аппарат Петрович немедленно обозвал гробом хрустальным и на гроб хрустальный стали ставить, уважительно, на салфеточке, бутылку и стаканы. Димка участвовал вприглядку, одними глазами и улыбкой, но улыбка у него не от того не портилась. Была она, конечно, страшноватая — пока еще вырастут новые зубы взамен выкрошенных, но народу было с Димкиной физиономии не водку пить. Ставили примерно в ноги.И вот все сидели и очередной раз медленно, чинно убирались под какой-то равунин рассказ о их с Жозефом планете и о том, какая упоротая вещь — погода, не, ребят, вы реально не понимаете, все восхищенно слушали, потому что такой уровень экстремальности воображать себе под водочку очень приятно, особенно на приличном удалении, ну и тут палатный контроль сказал, что к столу просится некто приезжий. Все удивились, приезжего впустили.