– Ты в порядке? – Отец увидел, что с сыном что-то происходит и забеспокоился.
– Все в порядке, пап. Задумался просто. – Федул уперся рукой в земляной пол, встал и снова склонился над ящиком. Опустил обе руки, дал мохнатому устроиться в ладонях. Потом зачерпнул несколько битых черепков и представил, что между ладоней у него стальной шар. Вернее, даже сфера. Она крутится, а внутри скачут металлические шарики, лупят по обломкам, стирают их. Он развел пальцы и в ящик просыпалась невесомая пыль тонкой струйкой. Зачерпнул еще порцию черепков, потом еще…
Отец стоял, раскрыв от удивления рот. То, что происходило на его глазах иначе чем чудом и назвать-то было нельзя. Всего десять минут прошло, вряд ли больше, а ящик уже наполнен легкой, практически невесомой пылью.
– Может, еще мельче надо было? – Сын смотрел с тревогой.
– Не… – Пров поглядел на отпрыска дикими глазами и вдруг умчался куда-то вглубь мастерской. Совершенно не солидно убежал, мастеру гильдейскому так бегать не пристало. Впрочем, он довольно быстро вернулся. Да не один, а в сопровождении старшего цеховика. Тот тоже склонился над ящиком, пропустил порошок меж пальцев и окостенел в задумчивости.
– Ну же и ни фига себе! – Бригадир смотрел во все глаза, – это дар так себя проявляет?
– Ага, – Федул покивал, – я пока только перчатку освоил. Вот она и помогает.
– Только?!
– Ну да, я же только сегодня утром свой дар обнаружил.
– Так, – бригадир повернулся к отцу, – Пров, я у тебя заберу мальца ненадолго, хорошо? Нам бы глазурь подготовить, к обжигу.
– Да я-то, что? Вы его и спрашивайте. Как, сына, сходишь?
– Конечно.
В закутке у глазуровщиков парня сразу подвели к широкому столу. Он покатал в руках беловатые комки глины, полупрозрачные камушки. С, уже знакомой щекоткой, в голове всплыло, «каолин», «кварц». Потом почему-то «фритт».
– Вот, – местный мастер смотрел недоверчиво, – здесь мы и готовим порошки для «полива».
– Ага, – Федул кивнул головой и придвинул к себе плошку с прозрачными камушками. Взял их в ладони, сложил. Миг и в плошку посыпался невесомый порошок.
– О-о… – мастер застонал словно в экстазе и тут же придвинул миску с сухими комками белой глины.
Пацан повторил, потом еще раз и еще. После чего его оттерли от стола. Он огляделся и присел на перевернутую корзину в углу. Откинулся плечами назад, на стену, расслабился. Накатилась легкая слабость, глаза закрылись сами собой. У рабочего стола тем временем орали. «Да что бы мои глаза лопнули! Ты видел такое!?» «А равномерность помола какая?» «Очуметь! Во пацан дает!» «Э, а где это он?»
…Когда Федул открыл глаза, то рядом с собой он обнаружил лекаря. Тот сидел на корточках и водил слабо светящейся рукой возле груди паренька. Позади маячил встревоженный отец. Юноша вздохнул прерывисто и попытался сесть вертикально. Со сна его повело немного в сторону, но справился и утвердился на корзине поудобнее.
– Как ты, сынок? – В голосе гончара слышалось нешуточное беспокойство.
– Нормально, пап. Сомлел я чего-то…
– Надо думать, – это уже Живчик подключился, – первый день, как парень силу обрел, так вы насели сразу, умники. Но ничего, все в порядке, насколько я вижу. Ты мне другое скажи, – Коран вонзил в глаза Федула пронзительный взгляд, – слова странные вспоминались, картинки там разные?
– Ну да, было такое. Я думал, что это дар так себя проявляет.
– Не, тут дело в другом…
По мере рассказа лекаря отец наливался яростной злостью. Под конец он не выдержал и ухватил Корана за грудки.
– Ах ты сука! Мы думали ты мальца лечишь, а ты значит решал, ему жить или этому гаду иномировому. Как ты вообще сомневаться мог, как?!
– Ну а что, – гильдейский лекарь ничуть не смутился, высвободился аккуратно из рук Прова и присел рядом с парнем. Достал небольшую трубочку и принялся ее набивать неторопливо, – можно подумать, что ты никогда о вселенцах не слышал. Некоторые из них весьма много для этого мира сделали. Наполя Блистающего помнишь?
– И почему ты в таком случае Федьку выбрал?
– Так из-за дара. Тот то бесталанный оказался, а тут сильный Камень. Выбор очевиден, по-моему. Кстати, – Коран повернулся к юноше, – ты свою силу как видишь?
– Мохнатый такой, добрый. Я с ним не сразу разговаривать научился. А как надо? Это неправильно, что ли?