— Ого, храбрый ты, вижу! — засмеялся Арбузов. — Калошных дел мастер! Может, милок, еще и заветную дырку для нас отыщешь?
— Какую такую дырку? — озорно улыбнулся Ерохин.
— Ту самую, через которую матрос пробрался бы невредимым к вершине Гранитного.
— Это не проблема! Сталинградцы гитлеровскую армию уже в котел засыпали! А мы тут дырку в Гранитном отыскать не можем!
— Насчет дырки, матрос, не смейся, а что отыскать ее до сих пор не можем, согласен, это так!
Ерохин примиряюще положил руку на плечо Арбузова.
— Нам бы в хозяйство Крылова проникнуть надо. Не знаешь ли, как? — спросил он.
— Это здесь, рядом, — оживился Арбузов, — покажем сейчас! — И он крепко пожал руку Ерохину.— Только что был в штабе, командира полка нет.
— А начальник штаба?
— Никого нет. Все на передовой в подразделениях. Один помначштаба лейтенант Юрушкин хозяйничает!.. Ох, и придира, окаянный,— хмуро добавил он и покосился на бескозырку Ерохина.— Спрячь ее подальше от греха! С валенками бескозырку-то не носят. Сам понимать должен... На губу пошлет!
— За эту?
— За нарушение формы одежды!
— Ерунда! Бескозырка для матроса все равно что штык для винтовки.
— Лейтенант Юрушкин этого не смекает,— сердито бросил Арбузов.— Недавно он к нам с Большой земли прибыл. Не мятый калач еще.
— Моряк?
— На морском пляже в Сочи загорал однажды.
— Награды имеет?
— Какие там награды! Он и пленного фашиста не видел.
— Ну, такой мне не страшен!—пренебрежительно бросил Ерохин.— Айда к нему!
— А все же, порядка ради, застегни пуговицы на полушубке, замени бескозырку шапкой,— посоветовал Арбузов.— Будь настоящим матросом!
— Не заменю! — упрямо отрубил Ерохин. — Командир полка был бы или его заместитель, а то перед каким-то помначштаба, да еще без боевого опыта. Меня, дорогой, сам Герой Советского Союза командир «Грозного» Леонидом Петровичем величал!
— Ну, коли так, пошли!
В тесноватой землянке помначштаба, расположенной у скалы недалеко от водопада, было чисто, тепло и уютно.
За небольшим столиком, застланным листом белой бумаги, сидел лейтенант Юрушкин. Перед ним аккуратной стопкой лежали боевые уставы, карта, веером торчали из граненого стакана остро очиненные карандаши.
Лейтенант старательно наносил на карту расположение частей противника на перешейке Угрюмого.
— Разрешите обратиться? — вскинув к бескозырке руку, спросил Ерохин.
— Разрешаю!—лейтенант поднялся и вытянулся перед матросом.
«Напрасно не привел себя в порядок,— подумал Ерохин, оглядывая лейтенанта, любуясь его опрятностью и образцовой выправкой.— Теперь уже поздно!»
— Старший матрос Ерохин прибыл в распоряжение подполковника Крылова! — четко доложил он.
Острый, царапающий взгляд Юрушкина скользнул по его небрежно одетой фигуре.
— Вы разве матрос-с? — насмешливо покосился он на бескозырку Ерохина.
— Много лет уже матрос! — обиделся Ерохин.— Комендор с крейсера «Грозный».
— Нет, не к-комендор вы, не м-матрос, не солдат и не гражданский... Право, не знаю, кто вы.
— Старший матрос Леонид Петрович Ерохин!— не сдерживаясь, дерзко ответил он.
— На чучело в-вы похожи!
— Это я-то на чучело? — глаза Ерохина округлились.— Да я, товарищ лейтенант, из пекла сюда пожаловал врагов своей Родины бить! — вскипел он.
— П-прекратите пререкания! — повысил голос лейтенант. — Кругом, м-марш! — скомандовал он.— П-приведите себя в порядок, а потом п-придите ко мне!
Ерохину хотелось бросить в бесстрастное лицо лейтенанта что-нибудь грубое, обидное. Но строгий образцовый вид офицера сдержал его. Ерохин вышел из землянки. А через несколько минут он снова стоял перед лейтенантом.
Теперь полушубок Ерохина был застегнут на все пуговицы, могучая фигура аккуратно подтянута, на голове чернела шапка-ушанка.
— По указанию командира полка направляю вас в распоряжение командира первого батальона! — выдерживая прежнюю строгость, сказал лейтенант Юрушкин. И снова внимательно осмотрел матроса.
— Старший м-матрос Ерохин! — начальственно сказал он,—доложите командир-ру первого батальона, что за нарушение формы одежды я наложил на вас взыскание — с-сутки гауптвахты!
— Не ласковым словом, а губой встретили вы меня, дорогой лейтенант! — зло сверкнул глазами Ерохин. — Спасибо!
— Отставить! — холодно сказал Юрушкин. — За г-грубость и нарушение формы — двое с-су-ток ареста!
— Не маловато? — язвительно спросил Ерохин.— Скупой вы! Я ведь уже знаком с трибуналом, был в штрафной, списывался за горячность нрава с нескольких кораблей! Имею дюжину благодарностей от командира корабля и одну — от командующего флотом. А от таких бездушных, как вы, взысканий не учитываю!