— А как мой повар накормил вас?
— Великолепно!
— Вы нравитесь мне!
— Рад этому, господин полковник!
Шредер вынул из кармана фотографию Наташи, посмотрел на матроса.
— Ваша принцесса сердца? — спросил он.— Красавица!
Егоров молча, смотрел на любимую девушку...
— Вы любите ее? — с деланным сочувствием тихо спросил полковник.
— Да, люблю! — сказал Егоров и хотел крикнуть: «Вы замучили ее!» — но сдержал себя.
— О, это по-моему! Вы рыцарь! Такую красивую нельзя не любить. За нее и умереть не страшно! Хороша! — Шредер с ног до головы осмотрел Егорова.— И вы хорош! Как Илья Муромец! В сказках про таких пишут! Люблю русские сказки!
Егоров молчал.
— Итак, она красивая и вы красивый. И мы, немцы, поможем вам стать счастливыми. Вы поженитесь. У вас будут детки.— Шредер придвинул стакан к Егорову.— Вы удивляетесь, что мы гуманны к пленным? Наш народ по природе своей гуманен. Это только ваши газеты про нас всякое пишут.
Егоров сжал кулаки. Он понимал, для чего полковник придумал эту комедию, и ждал, когда Шредер-артист превратится в Шредера-полковника.
— Скажите, почему вы такой худой и бледный? У вас, очевидно, там, на вершине, кушать нечего?
Егоров ответил не сразу. Он насмешливо посмотрел в прищуренные глаза полковника.
— Таким тощим меня мать родила! — в тон полковнику ответил он.— А продовольствия у нас сколько хотите!
— Где же вы его достаете?
— Вначале нам подбрасывал наш генерал, потом мы отказались от его помощи.
— Кто же теперь снабжает вас?
— Ваши рыцари, господин полковник! — бросил Егоров.
— Не понимаю! — Шредер с трудом сдерживал себя.
— И понимать нечего. Вы его для своих солдат присылаете, а они нам отдают... Не сами, конечно, отдают, мы у них забираем!
Шредер закурил.
— У вас большие силы?
— Да!
— Мне известно, сколько нашего продовольствия могло попасть к вам. Большие силы прокормить ими нельзя даже один день.
— У нас еще есть запасы!
— Если бы они у вас были, вы бы не бросились в наш окоп из-за буханки хлеба!
—Я хотел выбить ваших солдат...
—Вы хотели есть! Наш повар насилу накормил вас!
— Это правда, я хотел есть. Ведь у меня не было времени закусить.
Шредер прошелся по землянке, снова сел.
— Говорите правду! — потребовал он.— Кто командует отрядом?
— Советский офицер!
— Капитан Углов?
— Никак нет!
— Встать! — раздраженно закричал полковник.— Вы в моих руках, я распоряжаюсь вашей жизнью. От меня зависит, жить вам или умереть. Если скажете правду, станете хорошо жить! Будете продолжать врать — умрете!
— Вы только что говорили, что немцы гуманны...— засмеялся Егоров.
— Молчать! Сколько у вас осталось в живых?
— Я военный, мне не приказано говорить об этом!
— Какое настроение у личного состава?
— Я матрос, и мне приказано не говорить!
— Кто приказал? — полковник подошел к Егорову и со всего размаха ударил его кулаком. Тот не шевельнулся.
— Мне приказала моя совесть советского человека! — гордо ответил он.
— Совесть?— зло засмеялся полковник.— Вы изменили родине... Вы перебежали к нам... Вы — предатель!
— Предатель? Ах ты, гадина! — Егоров бросился на Шредера, но два дюжих солдата схватили его за руки.
— Уведите! — приказал солдатам Шредер.— И любыми средствами заставьте его говорить.
...Когда Егорова вновь привели в землянку Шредера, полковник сидел за столом. Он посмотрел на избитого, с изуродованным лицом матроса. Полный ненависти, гордый взгляд Егорова, не предвещал ничего хорошего.
— Простите, господин матрос, мои люди как будто вас немножечко ушибли...
— Это они умеют,— сквозь зубы процедил матрос.
— Не сомневаюсь.— Шредер встал из-за стола.— Мне сказали, что вы обещали не упрямиться больше.
— Ваши палачи не так меня поняли! Я обещал им... плюнуть вам в лицо!
Веки полковника слегка дрогнули. Он неторопливо вытер со щеки плевок. Щелочки бесцветных глаз уставились на моряка.
Шредер приказал поставить матроса к стене, достал из кобуры пистолет и принялся заряжать его. Матрос с презрением смотрел в холодные глаза полковника.
Вот Шредер встал к противоположной стене и поднял пистолет. На побледневшем лице Егорова не дрогнул ни один мускул.
Полковник нажал на спусковой крючок. Пуля со свистом ударилась с правой стороны у шеи Егорова, не задев его. Вторая пуля попала в то же место с левой стороны.
Шредер хладнокровно вычерчивал контур головы Егорова.
Егоров не двигался, только крупные капли пота, выступившие на лбу, выдавали волнение матроса.