Разводят огонь, варят пищу; едят они в самозабвенье,
Но если “нечистых” заметят, спешат совершить омовенье;
Друг друга в грехах они топят, наживе, обманщики рады, –
Погибнет всё то, что накопят, пока совершают обряды!
Кабир говорит, что ко благу придут не бездельники эти,
Не горе-отшельники эти, а света и разума дети.
* * *
Бьёт в барабан упрямый бык, в литавры бьёт ворона.
Осёл, одетый как факир, танцует исступлённо.
Играет на рубабе слон, а буйволица рядом
Торжественный напев хвалы поёт высоким ладом.
А Рама между тем испёк лепёшки с огурцами
Для всех разумных, для людей с открытыми сердцами.
Готовит бетель грозный лев, а крыса – я свидетель! –
Готовит листья, чтобы в них мы завернули бетель.
Здесь черепаха трубит в рог с восхода до заката,
И песни свадебные здесь поют в домах мышата.
А кто жених? Он родовит, и в доме изобилье.
Для родовитого шатёр из золота разбили.
Ведут невесту к алтарю, ведут к святому месту,
И славит заяц, славит лев красавицу невесту.
О люди добрые! Теперь внимайте все Кабиру!
Смотрите: гору съел червяк на удивленье миру!
А черепаха говорит, что Мангал-грах блистает
Для новобрачных и сова им проповедь читает.
* * *
Людей не вижу с откровенной речью, –
я разгадать обманщиков сумел:
Обманывают все, кого ни встречу, –
они в муку подмешивают мел.
* * *
Люди, тёмные люди, хулите меня на земле, –
Тот, кто благо познал, с наслажденьем внимает хуле.
От хулы зарождается в сердце надежда живая,
Тот, кого повсеместно хулят, станет жителем рая.
Будь уверен, что имя твоё возвышает хула, –
От хулы злоречивых душа и чиста и светла.
Лучший друг – тот, кто нас обливает ушатами брани, –
Словно грязное наше бельё он стирает в лохани.
Нам хула помогает, хулителям нашим – хвала,
Чем сильнее звучала хула, тем полезней была!
Для Кабира хула как ладья: выйдет на берег вскоре,
Но потонет хулитель в житейском бушующем море.
* * *
Кто предков почитал при жизни! Примеров не найдёте:
Лишь после смерти наши предки у нас в большом почёте.
К беднягам с жертвоприношеньем теперь приходит всякий,
А что им пользы? Эту пищу жрут вороны, собаки...
Кто объяснит мне, что такое познанье и уменье?
Все – знатоки, и все – умельцы, а мир земной – в затменье.
Богов, богинь из глины лепим, у глины счастья просим,
Живые существа мы губим и в жертву ей приносим,
А нашим предкам не давали, чего они хотели,
Чего они у нас просили, когда с мольбой глядели.
Кто в жертву неживым предметам живое режет, рубит,
Не любит ни добро, ни Бога: себя, себя он любит!
Корыстолюбцы с поклоненьем спешат к богам, к богиням.
Кабир сказал: “Их разум дремлет, их пустоту отринем!”
* * *
Как рыба, вне воды познавшая мученье,
Я в нынешнем своём страдаю воплощенье.
Что, Рама, ждёт меня под пологом небес?
С ума ли я сошёл, покинув Бенарес?
В священном граде я провёл всю жизнь, а ныне
В Магхаре я хочу готовиться к кончине.
Я был подвижником, а ныне стал я стар
И, чуя смертный час, отправился в Магхар.
В Магхаре нет святынь, он с Бенаресом в ссоре,
Так как же бытия переплыву я море?
Поверьте мне, друзья, что даже в смертный час
Светить мне будет свет, что в сердце не погас.
* * *
Сперва на свет родился сын, потом явилась мать.
Учитель стал ученику почтительно внимать...
Ну, где ты слышал, братец мой, подобные слова?
Где видел ты, чтоб на лугу пасла корова льва?
Чтоб кошка утащила пса, и лая и грозясь?
Чтоб рыба на древесный ствол внезапно забралась?
Чтоб дерево корнями вверх, листвою вниз росло,
Являя листьев и плодов несметное число?
Чтоб вместе с буйволицей бык пасли коня вдвоём?
Чтоб с белою мукой мешок сам притащился в дом?
Кабир сказал: “Кто вникнет в смысл нелепых с виду строк,
Загадки мира разрешит в наикратчайший срок!”
Я не знаю куда я приду?
* * *
Ты один, ты один у того,
у кого – никого, никого,
Но всего, но всего господин,
У кого – ты один, ты один.
* * *
Отшельник святой подаяния просит; мирянин
заботой о детях, о доме измучен, изранен.
И тот и другой – между створками ножниц, а надо
идти, ничего не желая, – лишь в этом отрада!
* * *
Сказал Кабир: “Люби ты только тех,
кто любит благо, ненавидит грех,