— Вон там.
Ларькин взглянул на майора. Это было то направление, в котором в последний раз работал источник излучения.
— Ну, и что нам с тобой теперь делать? — играя у Василия на нервах, спросил Борисов. — Знаешь, есть у нас такие задания, после которых свидетелей оставлять не положено...
Глаза верзилы словно остекленели.
— Но тебе повезло, — продолжил майор. — Нам нужен свидетель. Такой, чтобы дошел до своих и рассказал все, что видел. И передал кое-что на словах: что, если все, сколько их там есть, полезут сюда, мы их всех переведем вот в такое положение.
Парень украдкой перевел дух.
— И будет очень хорошо, если этот свидетель для убедительности подохнет у них на глазах, — продолжал майор. — Наших ребят, попавших в плен в Афгане, эти сволочи иногда подрезали и отпускали так, что у них хватало сил только доползти до своих. Они умирали по дороге в санчасть. Я тоже теперь так умею. Знаю, куда надо ткнуть вот таким ножиком. Парень ты здоровый, часов двенадцать протянешь. Первое время даже идти сможешь. Рану придется зажимать рукой, жить-то все равно хочется...
Цвет лица у верзилы и без того был нездоровый, теперь он совсем побелел.
— А вообще, Пользуясь моментом, советую тебе серьезно подумать о том, какую дорожку ты выбрал в жизни. Сейчас как раз тот редкий случай, когда ты на это способен. Когда тебе опять предложат неплохие бабки, ты размышлять не станешь, верно? Подумай сейчас. И не ссы, мы с тобой поступим по закону. Учитывая положение в стране, через годик-другой, глядишь, на воле встретимся.
— Нет, лучше не надо, — прошептал Василий.
— Ладно, ложись. Руки за голову, как положено, и не шевелись. Пошли, — обратился он к Виталию.
— Помнишь тот приборчик, который нам вручили на случай ЧП? — спросил Борисов, когда они с Ларькиным вернулись на свою полянку.
— Только о нем и думаю.
— Значит, то, что с нами произошло, ты считаешь чрезвычайным происшествием?
— Конечно. А Вы как-то иначе это расцениваете?
— А я уже перестал понимать, что в этой командировке было запланировано с самого начала, а что надо считать неожиданностью. Ну, раз ты думаешь, что это ЧП, то тебе и маячок включать. Помнишь, как пользоваться?
— Вынести на открытое место и нажать зеленую кнопочку. Вполне доступно даже для капитана госбезопасности.
— Тогда действуй.
Но не успел Ларькин дойти до палатки, как за деревьями раздался взрыв, и сразу вслед за ним ужасный крик. Было невозможно узнать в этом вопле голос верзилы. Офицеры рванулись обратно.
— Дебил, вот дебил... —приговаривал на бегу Борисов.
Изувеченное тело здоровяка билось в конвульсиях возле того места, где они оставили нетронутым труп главаря. От Сыркуна же осталось только то, что было защищено бронежилетом. Должно быть, Василий покусился на тот единственный неубранный ими "моссберг", который был придавлен плечом заминированного покойника.
Борисов присмотрелся к дергавшемуся в агонии верзиле, достал пистолет и выстрелил ему в голову.
— Вот все, чем я могу помочь такому идиоту, — зло пробормотал он, запрятывая "Гюрзу" обратно под мышку, и спросил огорченно: — Что он искал? Неужели надеялся нас убить? Мне казалось, что я его хорошо напугал. У другого ноги бы отказались идти.
— Наверное, как раз слишком испугался, — предположил капитан, — с отчаяния полез за ружьем. А может, искал что-нибудь, чтобы сбежать. Ключи от моторки, например. Не повезло пацану.
— Дурак он был, вот и всё, —сказал майор. —Думал, мы специально для него ружье оставили.
Они медленно побрели обратно к палатке.
— У меня в восемьдесят седьмом был похожий случай, — вспоминал Борисов. — Нас сбросили выручить дозор мотопехов, их "духи" окружили и добивали уже. Пятерых мы отбили, из них трое раненых. Вертушки пришли, стали грузиться. Убитых тоже брать стили. А у лейтенанта их граната без кольца вот так же была зажата в руке. То ли в "духов" хотел бросить, то ли себя подорвать... А его убили. Получилось, что он моих ребят подорвал. Трех бойцов я не досчитался. Правда, все живы остались, но отправились домой инвалидами. Черт знает, что теперь думать — повезло им или нет? Глупо получилось. И вообще сволочная это была война. Без неё и Чечни бы не было. Не с Горбачева всё началось, а с Андропова, который втравил нас в войну и вообще разворошил всё это дерьмо...
Вертолет прилетел через три часа, когда они уже успели поужинать. Зудя винтами, он завис над холмом в светлом сумеречном небе, включил прожектор и, облюбовав себе площадку, начал медленно снижаться. Борисов и Ларькин устало побрели навстречу человеку, который выпрыгнул из кабины и спускался к ним по тому же самому склону, по которому несколько часов назад приближались бандиты. Человек представился майором ФСБ Александром Афанасьевичем Усковым, подтвердив свои слова удостоверением. Он пожал им руки и выслушал короткий рассказ Борисова о том, что произошло. Потом Александр Афанасьевич вернулся на некоторое время в кабину. Оттуда выскочили четверо парней в камуфляже и с носилками. Ларькин пошел; показывать груз, который им предстояло забрать, а Борисова майор Усков попросил остаться. Через некоторое время он позвал Юрия Николаевича к бортовой рации. Борисов надел шлемофон и сказал:
— Геолог на связи.
— Геолог? — послышался в наушниках знакомый голос генерала Яковлева, — Здесь Седьмой.
— Седьмой, слушаю вас, добрый вечер.
— Добрый вечер, Геолог. Правда, у нас он ещё только начинается. Вы целы?
— Целы, —ответил Борисов, поглаживая бронежилет в том месте, где в него была вклепана пуля.
— Оба?
— Оба.
— Вполне?
— Вполне, —действительно, притирания Ларькина помогли, и бок уже почти не болел.
— Хорошо. Очень хорошо, Геолог. Продолжайте работать. Задачи у Вас прежние. Главное, не суетитесь, работайте спокойно. Как поняли?
— Понял Вас плохо, — искренне сказал майор. — Седьмой, я вообще тут ни хрена не понимаю.
— Объясняю. Для самых одаренных. Лично я был бы рад Вас видеть на рабочем месте завтра же. Но Министерство геологии оставляет Вам прежние задачи, прежние... То, что я Вам сказал перед выездом, остается в силе, даже увеличивается, возводится во вторую степень. Все задачи те же, только в квадрате. В квадрате, понятно? Если Вам что-то нужно, без чего Вы не можете работать, скажите нашему сотруднику. Тому, который прилетел к вам. Есть вопросы, Геолог?
— Нет больше вопросов. Всё ясно.
— Конец связи. Ни пуха, ни пера...
— К чер-рту!!! —прорычал Борисов. Он был так зол, что ещё немного— и начал бы метать молнии.
Выбравшись из кабины, майор быстрым шагом спустился по склону на знакомую поляну. Усков едва поспевал за ним. Парни погрузили в вертолет последние останки и вернулись.
— Вам что-нибудь нужно из этого? — спросил Ус-ков, показывая на груду "моссбергов".
— У нас хорошие ружья, — покачал головой Борисов. — Забирайте.
— Постойте, —Ларькин оглянулся на майора и достал из кучи оружия "магнум".
— На хрен тебе третий пистолет? — проворчал Борисов. — Лишняя тяжесть. Чем ты с него стрелять будешь? Ногой?
— На память, — упрямо сказал Виталий. — Свою коллекцию начну собирать.
— Дурной пример заразителен, —вздохнул майор, провожая взглядом обвешанных ружьями парней. — Ты лучше скажи мне, доктор, ты ещё помнишь таблицу умножения?
— Да, а что? —недоуменно спросил Виталий.
— Сколько будет шестью шесть, напомни мне, пожалуйста?
— Тридцать шесть всегда было...
— Так и есть, — кивнул Борисов и обвел тоскливым взглядом сливавшиеся с темнотой верхушки деревьев. В ночном небе медленно загорались все новые звезды. На холме взвыли винты, но майор Усков не уходил, стоял рядом, словно чего-то ждал.
— Снайперскую винтовку бы неплохо, —обращаясь к нему, сказал Борисов. — И гранатомет... хотя стоп, отбой. Не надо гранатомет. Дюжину противопехотных мин. Или две. А ещё лучше —три дюжины мин. Всё.
— Хорошо, — кивнул Усков и быстрым шагом стал подниматься к вертолету. Тогда Юрий Николаевич повернулся и встретил изумленный взгляд Ларькина.
— Гранатомет — это жлобство, — извиняющимся тоном объяснил Борисов. —Опять-таки он требует лишнюю пару рук. Да и вообще, где ты видел геолога с гранатометом?