И вот тут-то наши с Колесником дороги разошлись. Я считал, что это явление нужно тщательно и осторожно исследовать с биолектических позиций и вписать его в логику развития жизни на Земле вообще и истории взаимоотношений между природой и человеком в частности. Нужно по сто девяносто два раза проверять и перепроверять каждый полученный нами результат, а когда картина будет более или менее ясна, сделать наши исследования достоянием гласности. И тут наши научные и всякие иные перспективы станут совершенно безграничными. Вплоть до Нобелевской премии и создания самостоятельных международных исследовательских структур, работающих по программам самого широкого профиля.
Я, помню, так воодушевился, рисуя все эти заоблачные, с моей тогдашней точки зрения, перспективы, что не сразу заметил, как скептически слушает меня Колесник. А потом стал говорить он, и вот тут-то мне показалось, что я никогда раньше не был знаком с этим человеком.
Начал он с того, что назвал все нарисованные мной прожекты полной чушью. Это все равно, сказал он, как если бы некий человек, живущий в Древней Греции и ставший вдруг обладателем танковой дивизии с бесконечным запасом топлива и боекомплектом, решил, что по этому поводу нужно созвать Дельфийскую амфектеонию и посоветоваться с общественностью, куда девать весь этот металл.
Мы — маги, сказал он. Природа, ужаснувшись преступлениями человека против нее и против себя самого, сделала ставку на нас. Мы — создатели будущего человечества. Мы — создатели расы господ, которой суждено управлять Человеческим биоценозом в согласии с идеями Великой Биолектики. Мы — наследники великих традиций, утраченных когда-то человечеством, погнавшимся за призраком материального благополучия и бытового комфорта. Кем, по-вашему — то есть по-моему — был Моисей, наславший на египтян, никак не желавших отпустить на свободу избранный народ, мух, и жаб, и болезнетворных микробов? Моисей, который позже в пустыне, когда его народ стал страдать от голода, вызвал тучи саранчи — вполне съедобного насекомого, спасшего тогда евреям жизнь? Он был точно таким же магом, овладевшим тайной взаимопонимания с природными биологическими комплексами. Кем были кельтские друиды, которые, заманив римский легион в лес, убедили этот лес своими силами расправиться с захватчиками? Кем были древнерусские волхвы, умевшие говорить по-волчьи? Кем был Вольга, умевший превращаться в волка и всю свою дружину превращать в волков?
Они хранили традицию. Они хранили послание, адресованное нам — на тот случай, если человечество забудет, кто оно такое и откуда взялось, и если придется призвать его к ответу. И вот это время настало. Время, когда судьба человечества решается здесь и сейчас. Нужно создать несколько базовых зон и подготовить там «стаи», состоящие из детей и подростков, инкорпорированных в те или иные животные или растительные сообщества в качестве «моторов». Нужно, чтобы все эти растительные и животные сообщества под руководством нового сословия друидов соединили усилия в борьбе с главным врагом — человеком. С тем человеком, который обременяет собой и загрязняет матушку-землю.
Друидов нужно будет на первом этапе не так уж и много, главное — создать прецедент. Главное, чтобы молодежь сама пошла в зону, туда, где будут стоять друидические школы, проповедующие новую, биолектическую веру. И новые, биолектические практики и ритуалы посвящения. Правительства падут, поскольку ни одна армия на свете будет не в состоянии сражаться со взбунтовавшейся природой. А если они осмелятся пару раз применить ядерное оружие — тем лучше. Тем больше возникнет — стихийно возникнет, безо всякой нашей сознательной работы — кризисных биоценозов, готовых к биолектической перестройке.