— Ронорин — это великая реликвия, — ответил тот, — простые смертные недостойны касаться его.
Интересно, решился бы господин судья отгрызть себе руки, если бы знал, что именно он только что ими лапал? Впрочем, легенда, судя по всему, так навсегда и останется легендой — хорошенько проморгавшись в полумраке комнатки после ослепительной вспышки молнии, я принялся звать королевский меч по имени на все лады, меняя тон и интонации. Эффект последовал весьма неожиданный: я почувствовал себя полным идиотом. Клинок же высокомерно игнорировал все мои жалкие потуги.
Спустя четверть часа столица осталась позади. Добравшись до ближайшей развилки дорог, Тиглет знаком велел мне спешиться — лошадь стала бы слишком щедрым подарком со стороны семейства Бальдриков, потому настолько широко любезность моего провожатого не распространялась. Впрочем, он и так уже сделал для меня достаточно.
— Ступай вперед вон по той тропе, — сказал Тиглет, — там тебя ждут твои друзья.
— Благодарю. Если я смогу чем-то…
— Не нужно, — прервал меня гном, — ты пришел на помощь нашему родичу в минуту смертельной опасности, мы отплатили тебе тем же. Ступай, Грат. И помни о клятве, которую ты дал в королевской гробнице. Хочешь верь, хочешь нет, но это не пустые слова.
Тропа, на которую указал мне Тиглет, петляла меж густых зарослей кустарника, и спустя пару мгновений я вымок насквозь, продираясь сквозь влажную после дождя листву. Лунного света едва хватало, чтобы различать перед собой размытые силуэты растительности, поэтому я слишком поздно заметил мелькнувшую впереди тень. В следующий миг я почувствовал между лопаток кольнувшее кожу острие шпаги.
— Замри! — раздался за спиной сдавленный шепот.
— Отра, подкрадываться со спины к безоружному орку, по меньшей мере, недостойно. А если бы я испугался и напустил в штаны?
— Грат!
Острие исчезло, и в следующую секунду меня беззастенчиво обхватили тонкими, но крепкими руками и едва не задушили в объятиях.
Мои спутники разбили лагерь в небольшом овраге, потому едва теплившегося костерка не было видно даже с расстояния нескольких шагов. Эльдмар, дремавший возле огня, при моем приближении открыл глаза, Холт бесцеремонно сграбастал меня в охапку, заставив поморщиться от боли в раненой ноге, только Бамбур, сосредоточенно чистивший пистоль, кивнул с невозмутимым видом, будто мы с ним расстались всего лишь пару минут назад.
— Неплохо выглядишь для обезглавленного злодея, — поприветствовал меня он. — Либо палач неважно знает свое дело, либо ты ловко пришил себе башку на место. Хорошо хоть не задом наперед.
— Я тоже рад тебя видеть, — улыбаясь, отозвался я. — Обошлось почти без кровопролития, я выбрал ордалию.
— Ага, знаю. Я был на площади, только никак не мог тебе помочь. Ушел перед самым началом первого поединка.
— Почему не остался до конца?
— Потому что не интересно, — хмыкнул смуглолицый. — Я, в общем-то, ничуть не сомневался в исходе.
Едва на востоке забрезжил рассвет, мы позавтракали вареным горохом, тайком собранным Отрой и Холтом на соседнем поле, и двинулись в дорогу. Наш путь лежал к побережью, где располагался небольшой торговый порт. Там мы планировали сесть на корабль и пересечь пролив, за которым начинались земли эльфов.
Мне удалось поспать несколько часов, потому с утра я чувствовал себя бодро, правда, к обеду, когда мы уже приближались к намеченной цели, меня все же начало понемногу клонить в сон. Никаких происшествий в пути не случилось: поначалу я прислушивался, не послышится ли за спиной топот копыт, но нас никто не преследовал и не пытался перехватить в дороге. Видимо, жители Холобрука остались вполне довольны устроенным мною представлением и не желали продолжения.
Дорога обогнула пологий холм и повернула к скалистому побережью. От открывшегося зрелища у меня перехватило дыхание. Я увидел море впервые в жизни, и наяву оно выглядело почти таким же, как в моих фантазиях — огромным, бескрайним и манящим. Темные морские воды где-то вдалеке сливались с лазурно-синим небом, по поверхности водной глади бежали торопливые волны, ближе к берегу обрастая белыми барашками пены. Там они с шелестом разбивались о влажные камни, громоздившиеся среди россыпи серой гальки. Порывистый соленый ветер бил мне в лицо, щекотал ноздри терпким запахом йода и гниющих водорослей.
Похоже, тревожный и величественный морской пейзаж впечатлил не одного меня. Спрыгнув с ослика, Холт добежал до линии прибоя, скинул сапоги и шагнул в пенную воду по щиколотки. На его физиономии отразилась искренняя радость, — он стал похож на ребенка, которому родители купили на ярмарке огромный сахарный леденец.