Подбежали техники. Один перехватил Рэма, и Матти успел всадить кулак мальчишке под диафрагму, когда его оттаскивали.
Рэм задохнулся от боли. Запоздало понял, что надо было не выёживаться, а включить домагнитку компрессионной формы и вызывать Дерена.
Но мозг… он любит просыпаться потом. После драки.
Рэм только сейчас заметил, что лицо Матти украшает не только фингал. У пилота была ссадина на скуле. И двигался он как-то боком, как краб.
Техники! — догадался парень. Матти скрутили техники, а потом, пока тащили к замполичу, выбрали место, куда не добивают корабельные камеры, и добавили от себя.
Рэма на крейсере любили, а вот драки — нет. Одно дело — поединки между молодыми парнями, где выяснялось, кто какое место займёт в негласной иерархии.
У таких драк были свои правила. Даже кэп смотрел на это сквозь пальцы, если парни не наглели и не попадались потом медику.
Настоящие драки — совсем другое. Особенно с неконтролируемыми вспышками адреналина. Гарман считал, что они плохо влияют на личный состав. Парни в бою должны прикрывать друг друга, а не разбирать старые обиды. Смертей и так хватало.
Три недели назад из основного состава Серая забрала троих. Не рассчитали. Не смогли вывернуться.
Таггеры загнали шлюпки между двумя крейсерами и… Нет, реактор антивещества не взрывается, если его не трогать. Там защита хорошая. А обычный реактор — да.
Даже тел не нашли. Только записи последних переговоров на маяке.
Двоих Рэм почти не знал, а третьим был Гарик Вилан. Добрый такой, рубаха-парень. Компрессионку был готов с себя снять, если товарищу надо.
Рэм ощутил как пересохло в горле и подошёл к кулеру, водички попить.
В карцере, кроме кроватей, был стол, четыре кресла у стола и кулер. И открытый санузел, без дверей, так положено.
Парень попил, отлил лишнюю воду. Шагнул к кровати и… Опять чуть не столкнулся с Матти.
Тот выпучил глаза. До него только сейчас, когда Рэм шарахнулся, отскочив на свою половину каюты, дошло, что парень его боится. Боится, что старший прямо в карцере продолжит драку.
— Ты что, думаешь, я больной совсем? — спросил Матти.
Рэму отвечать не хотелось, но он молчал уже часа три. И потому вырвалось:
— А что я должен о тебе думать?
Они стояли и смотрели друг на друга. Матти сжимал кулаки, Рэм прикидывал, сколько шагов можно сделать вправо, чтобы не налететь на стену.
Он знал, что дежурный видит на мониторе всё, что происходит в карцере. Должен видеть. Но может и отойти. Камеры же пишут.
Матти стоял, то бледнея, то багровея. Его как раз и взяли на «Персефону» после смерти тех трёх парней. Рекомендации были хорошие, опыт.
Только на «Персефоне» — свои порядки, тут тебе не крыло с его ленью, графиками и регламентами. Пилоты в спецоне пахали иногда так, что засыпали стоя на рапорте…
— Трудно тебе у нас, да? — вдруг спросил Рэм.
Он сам этого от себя не ожидал — лезть к Матти с вопросами.
Тот не ответил и тяжело осел на свою кровать. Там и просидел до ужина, уже не пытаясь разглядывать Рэма.
После ужина дежурный разрешил лечь. Он понимал, что парни вымотались и хорошо бы им уснуть пораньше.
Рэм лёг и отрубился. Тут же.
Заговорил Матти на следующий день к вечеру.
Рэм уже намолчался до одурения. И даже начал делать дыхательные упражнения по методу Дерена. Просто чтобы не свихнуться.
— Гарман, ваш замполич, сказал, что меня спишут, если мы с тобой не помиримся, — сказал Корхонен, глядя в пол.
Рэм даже не сразу понял, что это было сказано ему.
А вот что дежурные после ужина часто сваливают от монитора по своим делам — это он знал. И понял, что Матти тщательно выжидал, когда ему завести этот идиотский разговор.
— А я тут при чём? — спросил Рэм и даже плечами пожал.
Потом его осенило, что вечером можно делать зарядку. Отжиматься, например. Или приседать.
Он встал и начал махать руками, разогревая мышцы.
— Да сядь ты! — не выдержал Матти.
— Зачем? — удивился Рэм.
— Вы тут все на башку битые!
— А точно, что мы? — разговор становился весёлым.
— Точно! Летаете не по науке, а как сумасшедшие.
— Мне это передать моему первому? Дерену. Ему будет интересно про сумасшедших.
Матти даже с лица спал. Он опять забыл, кто у щенка первый пилот.
— Ну, не делают так! — выдохнул он. — Не садят пилота, которому без году неделя после Академии, с первым, который вне рейтинга!
— Я не из Академии, — помотал головой Рэм, и его осенило, что Матти на крейсере новичок, и просто не знает все здешние тонкости. — Меня Дерен под свою ответственность взял после курсов на спецоновской базе. Я туда год назад записался, когда мне было шестнадцать.
— Как? — не понял Матти. — Как — шестнадцать?
— Да просто документы подделал. Потом вылезло, но Дерен меня оставил. Поэтому он со мной и летает, по крайней мере, на бумаге. А так — чаще Бо или Туссекс. Он тут вроде наставника.
Матти задрал голову кверху, он знал, какие участки хемопластиковых рецепторов на потолке карцера могут работать на передачу сигнала.
— Да все знают, — успокоил его Рэм. И улыбнулся, вспоминая, как сердился Дерен, рассказывая, что ни Гарман, ни Рос ему не поверили, пока он не привёз документы.
— И тебя не списали с крейсера? — потрясённо уточнил Корхонен.
— Так некуда было, — пожал плечами Рэм. — Вся моя семья на Мах-ми — в пепел. Дерен сердился, конечно, но я к тому моменту, когда всё открылось, сколько-то с ним уже отлетал. Только он мне много чего не разрешает. Сказал, что сержанта я не получу, даже без вариантов. А я и на Поясе Ориона был, и на Семи холмах.
— Это ты вроде такой сын полка? — удивился Матти. — Я такое в старых книжках читал, ещё земных. Когда в войну пацанов брали в отделение или на боевой корабль.
Рэм подумал и кивнул.
— Наверное. Я не читал.
— А я думал — ты выскочка. Из этих, из молодых, которые всё знают и везде лезут… — вздохнул Корхонен.
— Ну, даже был бы я из молодых, — улыбнулся Рэм. — А зачем сразу в морду?
Матти помолчал, разглядывая то стену, то пол. Как объяснить семнадцатилетнему парню, что на чужом корабле всё не так, всё бесит?
— Да это-то я понимаю, — сказал Рэм.
— Ты тоже мысли читаешь? — вскинулся Матти. — Как «эти»?
Рэм знал, кто такие «эти» — Дерен, Рос, Неджел и прочие, кто обучался немного в эйнитской общине.
— Нет, — улыбнулся он. — У тебя по лицу было видно.
Гримаса на лице Матти и в самом деле была выразительная. Он тяжело приживался на «Персефоне». Слышал, конечно, про здешние порядки и нагрузки. Но ожидал чего угодно, кроме ментальных ударов и накатов, когда попадался под горячую руку пилотам, вроде Дерена.
— Тебе страшно тут, с нашими? — понял Рэм.
Матти бросил взгляд в потолок.
— Это пройдёт. Я тоже Дерена сначала боялся до керпячьего визга. Видел керпи на Гране?
Матти кивнул.
— Ну они и орут, — Рэм фыркнул, вспоминая. — Обиженно ещё так: ви-ви. Я когда Дерена увидел, думал, что всё. Он просто смотрел, а язык у меняя уже проваливался в желудок.
— Вот и я, — буркнул Матти.
На третий день они уже общались почти нормально. К вечеру Матти Корхонен сказал:
— Я должен извиниться, чтобы эти видели: он кивнул в потолок.
— Да я не сержусь, — отозвался Рэм и потёр всё ещё саднящую скулу.
Но Матти всё же произнёс что-то официальное.
Когда их выпустили, Рэм предложил обняться, как это делал капитан. И они обнялись.
Глава 12. Человек предполагает, а кто располагает — атеистам пока неизвестно
Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона»
— И что ты предлагаешь? — спросил Ченич.
— Искать убийцу, что же ещё? — Рэм ужом выскользнул из-за стола и поставил чайник.
Парень расправился и с рыбой, и с мясом, и с бутербродами. Как только в него всё это влезло? Худощавый, юркий…
Деликатесов на столе ещё хватало, но юристу есть совсем не хотелось.