Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».
Ули
— Я же говорил, что его нужно было тащить в рубку! Ты его не знаешь! Он всегда умел выкручиваться! Всегда! Он заклятый!
Щуплый парень в чёрной куртке в раздражении хлопнул ладонью по цевью тяжёлого армейского импульсника.
Таким можно было в несколько разрядов вынести все коммуникации рубки: связь не просто между людьми — между системами корабля.
Двигатели, конечно, не вырубишь, а вот электричество, вентиляцию…
Рядом со щуплым стоял мужчина, зарегистрированный в списке пассажиров как директор творческой группы «Ил и Ила» Деян Павлий.
Певец этой же «группы», его звали Ильяс, забавлялся тем, что ходил по командной платформе корта и визгливо покрикивал на единственного уцелевшего навигатора:
— Руки убери от пульта! А чё ты локтями машешь? Замышляешь чё-то, а, тварь?
— Заткни его, — тихо попросил щуплый директора.
— Да пусть забавляется, — еле слышно прошипел Павлий.
— Навигатор нам пока нужен, — напомнил щуплый, кивнув на труп второго навигатора, для устрашения распяленный на полу между креслами.
— Ильяс, заткнись уже! Перестань мельтешить! — крикнул директор.
Певец дёрнул гривастой головой, однако послушался. Отошёл от навигатора на пару шагов, злобно пнув подвернувшееся под ногу тело капитана, не вовремя оказавшегося в капитанской рубке.
Корт не требовал дублирующего узла управления, как на боевых кораблях. Здесь всё было функционально и просто. Даже капитан присутствовал в рубке исключительно согласно традиции.
Иногда он манкировал своими обязанностями. Но вот сегодня решил, что двойной прыжок требует его старческого присмотра. Потому и лежал сейчас между лифтом и спинками кресел.
Рубка была похожа на бублик, надетый на «стакан» прозрачного лифта.
Бублик был разделён на два этажа — нижний, технический и командную платформу, где в кольце огромного пульта стояли кресла навигаторов, капитана, дежурного связиста и двух пилотов.
Лифт безопасники Кифары отключить успели. Подняться с первого технического этажа на второй, командный, можно было только по лестнице, которая хорошо простреливалась сверху. И потому бандиты использовали крошечные левитирующие платформы — скейты. Пронести их на корт удалось легко, это была часть оборудования «творческой группы».
Пятеро бандитов захватили верхний, командный этаж бублика, остальные засели на нижнем ярусе, где работали технические контролёры и дежурные по разным корабельным системам. Там персонал пока пощадили.
Бандитам ещё нужно было положить корт в дрейф и состыковать его с крейсером «друзей», которых ожидали в ближайшие пару-тройку часов. Точнее станцеваться по времени было сложно. Всё-таки космос — это не грунт, где транспорт ходит по расписанию.
— Ошибкой было оставить твоего Рэма в живых. Но он слишком дорого стоит. — Деян Павлий посмотрел на коммуникатор, оплетающий левую руку наподобие армейских спецсредств связи. — Не психуй, Ули. Пишут, что вроде бы Эбот и Танк засекли твоего приятеля. Ждём сообщения о захвате.
— Но троих-то мы потеряли, — поморщился щуплый Ули.
— Сами виноваты. Надо было по башке как следует бить! — взвизгнул певец. — Скотина! Какая же он скотина!
— Да заткнись ты! — не выдержал Ули. — Заткнись, а то и тебе прилетит поперёк шеи!
— Поперёк шеи, говоришь? — раздался вдруг голос откуда-то сверху. — Эй, Ули! А ну, подними башку! Что-то я давно твою шею не видел!
Глава 15. Хитрый план
Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».
Рэм и Ченич. Терминал корта
— Эй, Ули! А ну, подними башку! Что-то я давно твою шею не видел! — сказал Рэм, выключил микрофон и невесело улыбнулся.
У Ули всегда была тощая короткая шея. Он был мелким, прыщавым, но вот плохим другом он всё-таки раньше не был. Наверное.
Рэм ласково огладил пульт, не прикасаясь к нему руками. И тут же огоньки, мигающие в глубине гелиопластика, стали сливаться в линии, подниматься голографическими знаками и повисать вокруг его рук, лица, словно неведомые созвездия.
Пульт был огромный. Как подкова он окружал два кресла, что раскладывались, словно зубоврачебные.
Похожие кресла Ченич видел в дэп-трансляциях, они назывались ложементами.
Пилотский пульт в дэпах тоже показывали, но никогда не объясняли, как именно работает с ним пилот.
Ченич всегда полагал, что разноцветные огоньки в глубине желеобразного пластикового покрытия пульта — это своеобразные интерактивные кнопки. Что их надо касаться руками.
Но Рэм вообще не притрагивался к гелиопластику. Его руки так и летали в воздухе, описывая причудливые фигуры, передвигая, зажигая и гася голографические знаки.
Это был почти полёт в особом пространстве знаков и символов, трудный, но завораживающий видимой лёгкостью.
Как только парень не путался во всём этом? Знаков были сотни. Они возникали, таяли, меняли форму. Похоже, юный пилот задавал сейчас корту какую-то сложную программу. И пульт его слушался.
Они долго сюда пробирались, не меньше четверти часа. Или это так ужасающе долго тянулось личное время Ченича?
Рэм назвал это помещение терминалом. Сказал, что на кортах — они не рабочие. Но расконсервировать можно, потому что по ТБ там просто всё обесточено.
И они лезли по трубам, копались в проводах. Преодолели стальной шлюз, вроде тех, что бывают в ангарах. И наконец проникли в каюту с композитными стенками из стали и хемопластиков, напоминающую сплюснутый диск.
Каюта была разгорожена пополам. Одну половину занимал пульт с пилотскими ложементами, вторую — два кресла, столик и две кушетки.
И даже санузел имелся. И у стола — разъёмы и ниши под кухонные приборы.
— Здесь можно жить, — сказал Ченич, оглядываясь.
Ему ответило эхо. Терминал был гулким и нежилым, но постепенно наполнялся звуками.
Зашумела принудительная вентиляция, унося сухой и затхлый воздух. Зарябил, загораясь, голоэкран по периметру пульта: Рэм включил панорамный обзор корабельной рубки.
Ченич тут же вернулся в рабочую зону и устроился рядом с Рэмом на втором ложементе. Теперь они могли наблюдать за капитанской рубкой в режиме реального времени. И это было действительно здорово.
Не зря они сюда лезли. На терминале было сравнительно безопасно. Зато бандиты суетились на экране, как на сцене голотеатра: бегали, орали. Не понимали, где прячется заговоривший с ними Рэм.
Запустив через динамики рубки фразу про шею, парень ещё не видел Ули, он только предполагал, что его бывший приятель находится там.
Теперь они наблюдали и этого худощавого мерзавца (Ченич его сразу узнал), и других бандитов.
Трое главарей — они вели себя как хозяева положения — стояли «на втором этаже». На самом верху, среди трупов и перепуганных членов экипажа корта. С ними была пара секьюрити с импульсным оружием.
Ещё четверо охранников в чёрных комбинезонах метались по нижнему этажу, перекрикивались, угрожали сидящим там техникам, но, разумеется, никакого Рэма найти не могли. Его там никогда и не было.
Бандитам мог бы помочь связист. Но он сидел слева от пилотов, молчал и делал вид, что тоже ничего не понимает.
Связист знал, что кто-то проник в сеть и воспользовался динамиками капитанской рубки, теми, что под потолком. По сути это была система экстренного оповещения, но почему и не поболтать?
Скоро это поймут и техники, что сидят внизу. Их много, и кого-то запугать удастся. Но это всё-таки будет потом.
— Пусть побегают, — усмехнулся Рэм. — Когда устанут, я им ещё пару задачек подкину.
— Зачем ты это делаешь? — удивился Ченич. — Ну, разозлятся они, и что? А если начнут убивать заложников?
— Они уже перебили всех, без кого можно обойтись. — Рэм подсветил на экране телá, лежащие под ногами бандитов. — А то, что я делаю — очень важно. Я сейчас программу кормлю, — пояснил парень, махнув левой рукой, чтобы над ней возникли столбики вычислений. — Я включил терминал на просчёт возможного поведения бандитов. Машина анализирует их реплики, реакцию, оружие. Она подготовит для меня схемы возможного захвата рубки. Я внесу коррективы. Загоню программу себе на браслет. Есть режимы боевого слияния с такими программами у десантников, но и мы тоже ими пользуемся.