— Я попробую, — сдался Рэм и вывел с браслета изображение вооружённого человека. — Смотри. Бандиты защищены домагнитными доспехами, которые не дают им стрелять из импульсного оружия. Это разные технологии, они мешают друг другу. Чтобы пальнуть в меня из импульсного, им приходилось отключать доспехи, и они становились уязвимыми для огнестрела. Вспомни бунты на Мах-ми, когда конфедераты жарили импульсным полисов в полных доспехах? Помнишь?
Ули кивнул.
— Корт оснащён только оружием противодействия. Он же гражданский. Станнеры, импульсоподавители, светошумовое. Но я знал, что огнестрел по ТБ в оружейке иметь полагается. Домагнитка его держит, а вот если её отключить...
— Ты сильно рисковал? — нахмурился Ченич.
— Я двигался быстро, и на мне была компрессионная форма, она тоже слегка защищает. Бандиты начали по мне стрелять из станнеров, увидели, что толку нет, и занервничали. Отключили доспехи, чтобы подбить меня из импульсного. Я этого и добивался. Они отключали доспехи и… получали пулю.
— А если бы в тебя попали? — испугался Ули.
— Если только случайно — выучка не та. Бандиты не планировали сражаться с такими, как я, они хотели эффективно вынести рубку. Знали, что гражданских пилотов учат сразу сдаваться при нападении террористов. Но в рубке они планировали стрелять только после того, как на связь выйдет Горец. Потому и выкручивали импульсники на самую малую мощность, и я успевал уворачиваться. Импульс — оружие специфическое. У него есть «ядро удара», а есть периферия. И компрессионка сколько-то всё равно держит. Запутал?
— Ну-у, — протянул Ченич. — Смысл манёвра я понимаю. Ты делал вид, что противопоставить имульсному оружию тебе нечего и выбивал бандитов из креда. А если бы Павлий решился в тебя стрелять, включил бы подавитель импульсного сигнала. Он-то думал, что ты попался, а было наоборот. Но ты тянул до последнего, да? А зачем?
Рэм рассмеялся:
— А вы — хитрый. Да, я ждал, решится Ули стрелять или нет. Реакция у меня выше нормальной на треть. Я все равно успел бы «выстрелить» первым. Так что жизнью я не рисковал, только дружбой.
— А если бы Ули не выстрелил? — спросил Ченич и посмотрел на обоих парней.
Он думал, что Ули сейчас снова забьётся поглубже в кресло. Однако парень глядел спокойно, и даже улыбался. Немного растерянно, но и только.
Ули менялся. То, что было в нём крепче, сильнее, выходило наружу, а плохое и слабое угасало, теряло опору.
Был ли в этом какой-то уникальный дар Рэма Стоуна — будить в людях хорошее? Или он просто излучал силу, как любой крепкий, развившийся в хорошей земле росток, Ченич не знал. Но знал, что и сам изменился за это короткое путешествие.
— А давайте мы не будем придумывать мир, где вокруг одни подлецы и предатели? — предложил Рэм. — Это и без того мир кучи обманутых идиотов. А Старый — дурак. Он почему-то решил, что сумеет со мной справиться. Тоже мне, гнилая аристократия.
— Ему показалось, что Дерена он переиграл легко, — предположил Ченич. — Но мы так и не решили, переиграл ли?
— Я вам потом напишу, — пообещал Рэм. — Если Дерен мне что-то расскажет. На крейсере говорят, что он мастер связывать очень далёкие и несовместимые события. Поисковик или «ткач», так это называют эйниты.
Корт дрогнул, всей «шкурой» обшивки откликаясь на сигнал маяка таможенной службы.
— Прибыли! — улыбнулся Рэм. — Айда с Кифарой прощаться? Скажем, что дело Ченич уже раскрыл!
— Как раз наоборот, — строго сказал юрист. — Версия, которую я вам рассказал, свет не увидит. Глава Торгового альянса, Рюк Хилинг, предупредил меня, что никакого Дома Оникса здесь фигурировать не должно, и я его просьбу выполню. К тому же примерно половину этой истории я доказать не смогу. Деян Павлий погиб. Только он и Старый знали о том, что Рэм Стоун должен был отказаться от наследства в пользу фонда под угрозой гибели Ули. Я допросил тех бандитов, кто остался в живых. Они слышали какой-то звон, но конечными планами Павлий ни с кем не делился.
— Стоп, — перебил его Рэм. — А тогда почему ты так уверен в этой версии? Может, Павлий наврал Ули и Галке, и вообще всё это было не по мою душу? Иначе, почему меня огрели по башке и заперли в каюте? Надо было с собой тащить!
Глава 33. Грата
Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».
Вип-каюта
Ченич улыбнулся. Документ, который лёг в эту историю завершающим пазлом, он получил всего пару часов назад.
— А потому, что Деян Павлий был гражданином Содружества, — охотно пояснил он. — Павлий не знал, что имперский военный браслет — не только набор датчиков и средств спецсвязи, но и медицинское устройство. По голове тебе врезали достаточно хорошо, я видел. Но бандиты не планировали, что браслет будет проводить экстренную реанимацию и колоть тебе стимуляторы. А ещё…
Юрист извлёк из коммуникатора текстовый файл и развернул его.
— Я планировал лететь на Аскону, но сроки ожидались другие. Мне пришлось брать билет в последний момент и тесниться в каюте на двоих, потому что меня срочно вызвал клиент. Написал, что сделка планируется сложная, и он хотел бы именно моего присутствия, как гаранта. Но договор пришёл только сейчас, когда мы вышли возле Асконы. Читайте.
Договор был длинный, часть терминов шла слоями и ссылками, расшифровывая отдельные положения документа.
Рэм, однако, читал быстро. Пока Ули хмурил брови, путаясь в юридических непонятках, он пробежал документ глазами, потом посмотрел на Ченича, привстал и с хохотом повалился в кресло.
— Ты чего? — Ули никак не мог осилить занудный текст, и уж тем более не находил в нём ничего смешного.
— А клиент кто? — спросил Рэм, просмеявшись. — Старый?
— Из здешней аристократии, — скупо пояснил Ченич. — Судя по договору, ему предложили перекупить у фонда плантацию, и он хотел, чтобы я проверил чистоту сделки. Фамилия дарителя не проставлена, но, надеюсь, тебе и так всё понятно.
— Ой, как всё плохо! — Рэм ещё улыбался, но глаза у него были серьёзные. — А ведь нам всем дико повезло, что глава Торгового альянса случайно в курсе всей этой истории.
— Думаю, мы выкрутимся, — кивнул Ченич. — Но у меня есть условие.
Ули поднял на него ничего не понимающие глаза, а Рэм кивнул, догадавшись.
— Вы двое — будете говорить только то, что вам скажу я! — строго сказал юрист. — Это позволит Ули отделаться условным сроком даже при самом неудачном раскладе. Ну а Рэма имперское военное ведомство в обиду не даст, даже если он где-то перешёл черту необходимой обороны.
— А почему? — Ули было обидно, что он ничего не понимает.
— Потому что мою плантацию эти гады уже почти продали! — Рэм хотел выругаться, но постеснялся.
И не юриста, а Ули. Тот был теперь вроде как на его попечении, как младший рядом со старшим, и старший сдержался.
— Я летел на Аскону, чтобы узаконить покупку у фонда плантации Рэма, — разжевал суть договора Ченич. — Мой клиент не пожелал пользоваться юридическими услугами продавца и вызвал своего юриста. Боюсь, он тоже что-то почуял. Фонд ещё не получил плантацию, но уже нашёл покупателя. Не хватало лишь документов, подписанных дарителем. Но вот тут, в конце, есть полная опись наследства Рэма, кадастровый план, данные независимых оценщиков. Всё как требуется по закону.
— И что? — возмутился Ули. — Вы бы признали такую сделку законной?! Есть же детектор эмоционального контроля? Ведь Рэма бы заставили подарить плантацию!
— Шантаж — это не прямое насилие, — развёл руками Ченич. — Всё, что я мог, это спросить Рэма в присутствии доверенного свидетеля, добровольно ли он отказывается от наследства. Думаю, Рэм рассказал бы мне что-то про трудное военное детство и жалость к больным детям. И даже сказал бы, что хочет спасти парочку таких больных — тебя, Ули, Галку… И детектор не зафиксировал бы вранья.
— А за что Ули может получить срок? — нахмурился Рэм.
— В Павлия-то стрелял он. Это, к сожалению, факт. Мы попробуем доказать необходимую самозащиту.