Я очень боялся этого первого дня, и поэтому всеми силами старался замедлить время визита Олега. Я умудрялся идти, потрясывая ногу, чтобы мои шнурки постоянно развязывались. И чуть ли не каждые пять минут мне приходилось нагибаться, чтобы завязать их. Но Иглесиас постоянно подгонял меня. Мне кажется, что он сильно злился, что нам приходится задерживаться, и был готов уже, наверное, завязать мои шнурки на четыре узла, чтобы они уже никогда в жизни не имели привычки развязываться. А еще из-за пистолета-муляжа у меня спадывали брюки. Черт, это же очень неудобно их носить без кобуры на поясе. Поэтому я выиграл еще пять минут, пока перепрятывал его в сумку.
Всю дорогу я нервничал и пытался обратиться к Иглесиасу, поговорить с ним. Мне необходим был товарищ, который мог меня утешить, выслушать мои паникерские выходки. «Мы же всё-таки не на блинчики к бабушке идем, а терроризировать людей! Успокой меня, пожалуйста». Но все мои попытки были тщетны. Иглесиас даже не думал снимать с себя наушники. В конце концов, я начал понимать, что моя работа неизбежна и необходимо смириться. У меня должно получиться.
Вот этот дом. Хотя домом его трудно было назвать. Скорее теремок. Или теремочек. Я постучал. Иглесиас остался стоять у калитки. Дверь открылась. Передо мной на пороге оказался седой старичок.
- Что вам нужно, молодой человек?
- Здравствуйте, я от мсье Кузнецова. Припоминаете такого?
- Никогда не доводилось о нем слышать. Вы ошиблись дверью.
И кто этих стариков только научил врать? Немного подумав, я решил воспользоваться своим главным козырем, Иглесиасом. Пусть он сам разбирается с ним.
- Видите вон того парня у калитки?
- Зрение уже не то. Аааа, того парня...
- Уже начинаете вспоминать про мсье Кузнецова?
- Да, да. Я и забыл совсем, что занимал у него, когда то деньги. Сейчас принесу.
На раз, два. Да это же было проще простого. Я не спал ночь и изводил свои нервы целый день из-за какого то хитроумного старика! Вот досада.
Следующие адреса дались не менее легко. Одна женщина даже предложила предаться блуду, лишь бы я забыл о ее небольшом долге. Но я с достоинством ей ответил: «Мэм, ваши приемчики на меня не действует». А эта работа уже начинает мне нравиться! Кажется, я начал входить во вкус. В конце дня, когда нам с Иглесиасом уже пора было расходиться, я даже хотел дать пять Иглесиасу и сказать ему, что мы с ним крутые парни и нас страшится весь город. Но Иглесиас лишь похлопал меня по плечу и скрылся в темноте.
Да, сейчас я был самый счастливый человек, которого еще не терзала мысль о том, что эта работа может сильно изменить мою жизнь, сделать падким на богатство и властность. А это, знаете ли, не самые лучшие качества человека.
То было жаркое лето девяносто третьего года. Никакие неожиданные неприятности в виде дождей не собирались обрушиться на наши головы вот уже месяц. Хотя многие молились тогда, чтобы хоть одну дождевую тучку случайно или по велению Господа Бога занесло в наши края. Шагая по улицам окраины города, я краем уха даже услышал диалог, в котором мужчина сообщал своей жене, цитирую: «Дорогая, если случится так, что завтра на меня с неба не упадет ни одна капля воды, то клянусь, я заплачу тому шаману с соседней улицы за его ритуалы и пляски, ведущие по его словам к Дождю Изобилия». Да, люди сходили с ума.
Одни (обычно это были люди более пожилого возраста), видя, как гибнут их урожаи от засухи, кидались в крайности. И ведь обращение к вдруг появившимся шаманам было не самым их отчаянным поступком. Мне довелось услышать историю про бабушку, которая, похоже, верила в отличие от многих не в силы свыше, а в силу нашей местной администрации. Но ее поход туда с просьбой придумать какие-нибудь технологии, способные вызвать дождь, тоже не увенчался успехом.
Другие (люди довольно молодые и предприимчивые), пользуясь этим, становились в миг из обычных офисных рабочих в танцоров вокруг костра с бубнами. И да, их предки были кочевниками, и поэтому никто не должен был усомниться в их знании древнего монгольского наречия, которое они использовали в разгар плясок. Они точно знали, какие движения нужно изобразить, сколько раз ударить в бубен и что прошептанные зловещим голосом слова «Агмо никурага дынь» - это ни что иное, как просьба злым духам, парящим над городом, о небольшом снисхождении людям о серых тучах, несущих влагу и жизнь. Но оказывалось, что злые духи действительно были злыми и только спустя полчаса танцов и обращений к ним, они называли цену в пять тысяч рублей за свою услугу. Люди верили шаманам и расставались со своими деньгами, надеясь на чудо. А те в свою очередь шли тут же в магазин и покупали себе новый телевизор. Схема работала.