Шепот сливается со скрипом ветвей. Каждый звук отдаляет меня все дальше от реальности. Мои руки вцепляются в дуб, сжимая кору, и буквально через несколько секунд, прежде чем из меня может вырваться хоть единственный вздох, я оказываюсь уже на вершине дерева и смотрю вниз. Внизу продолжаются шепот и гармоничный стук, и лес затихает, а небо успокаивается. Я ощущаю умиротворение и принадлежность к этому месту, как нигде прежде. Я смотрю вниз на лес, вверх на небо. На одном дыхании я расставляю руки в стороны и, изогнув спину, ныряю вниз в открытое пространство. Холодный приятный воздух проносится мимо ушей. Я должна быть напугана, но мне весело, вместо крови в моих венах бежит электричество. Я делаю сальто и легко приземляюсь на ноги. С моих губ слетает смешок.
— Ари… — звучит голос за моей спиной.
Я застываю, сжимаюсь всем телом, пока поворачиваюсь, и в итоге вижу Гретхен, ее рот широко распахнут, а глаза округлены от страха.
— Я видела, как ты сюда шла… Я пришла проверить тебя. Я… я…
— Гретхен, подожди, — говорю я, когда она поворачивается, чтобы уйти. — Это не… Я не…
Я пристально смотрю на нее, и она глядит в ответ, но не как моя лучшая подруга. Она смотрит на меня так, словно видит меня впервые. Мои глаза наполняются слезами, и я неосознанно всхлипываю. Тяжесть от того, что я только что сделала, увиденное Гретхен, Райден, военная стратегия, Джексон — все это достигает предела у меня в голове. Я так больше не могу. Такое ощущение, словно с того момента, как моя жизнь была хоть в какой-то степени нормальной, прошли целые года, десятилетия. Мне хочется нормальной жизни. Я хочу быть нормальной.
Но я знаю, что уже не такая, как все. Я чувствую это где-то внутри, но все еще не знаю, что со мной происходит. Я становлюсь одной из них? Или уже одна из них? Я не знаю. Я ничего не знаю. Я ничто. Все в моей жизни кажется сейчас таким глупым. Если я на половину принадлежу к каждому из этих видов, то не могу выбрать, какая часть меня является настоящей, какая часть имеет право на жизнь. Для меня это уже слишком. Я продолжаю всхлипывать с новой силой и чувствую, как рука ложится мне на спину.
— Ари, поговори со мной, — произносит Гретхен. — Я не буду тебе осуждать. Обещаю. Поговори со мной.
Я поднимаю на нее взгляд, мои глаза горят от слез, и прислоняюсь спиной к большому дубу, с которого только что спрыгнула. Гретхен сидит напротив меня, никакого осуждения, никаких слов сожаления. Я могу ей доверять, в этом я уверена. Я неровно вдыхаю, выдыхаю, и слова начинают вытекать наружу.
— Полагаю, все началось с Джексона.
И я рассказываю ей все. О том, что он Древний. О военной стратегии. О том, что я сделала, что планирую сделать, кем, как я думаю, становлюсь. Она слушает с интересом, ни разу не перебивает. Когда, в конце концов, перестаю говорить, я поднимаю на нее взгляд.
— И так… что ты думаешь?
— Думаю, я неимоверно завидую тому, что тебе удалось поцеловать такого аппетитного парня, как Джексон. Ты смогла спрыгнуть с этого проклятого дерева и при этом не распрощаться с жизнью.
Мы обе разрываемся от смеха. Сейчас уже темно, и на нас падает лунный свет. Гретхен перестает смеяться, и я боюсь, а вдруг она собирается убежать, громко крича, однако, вместо этого она крепко меня обнимает.
— Ты моя лучшая подруга, несмотря ни на что. Все будет хорошо. Я помогу тебе, если это будет в моих силах, хорошо?
Я киваю.
— Хватит говорить обо мне. Ты искала меня. Все ли в порядке?
Она прислоняется к близстоящему дереву, но поскальзывается на разбросанных листьях. Я ловлю ее за мгновение до того, как ее голова ударилась бы о дерево. Мы обе замираем.
— Как ты…? — начинает Гретхен.
— Я не знаю.
— Способна ли ты на что-нибудь еще?
Я пожимаю плечами, и на лице Гретхен появляется легкая улыбка.
— Давай посмотрим, — Она подскакивает с возбуждением, но я не в настроении, чтобы проверять всевозможные странности, живущие во мне.
Она хватает первый попавшийся камень и подбрасывает его в воздухе снова и снова, затем смотрит на меня, готовясь запустить камешек мне за спину. Не знаю, почему я двигаюсь, но что-то внутри меня хочет доказать, что я могу остановить камень, парящий в воздухе. Камень покидает ее руку, и уже в следующую секунду он оказывается в моей ладони. Я сделала движение, я чувствовала, как сдвинулась моя рука. Мои рефлексы прореагировали быстрее, чем я смогла понять, что хочу сделать. Это всего лишь мышечная реакция. Я опускаю взгляд на камень, озадаченная как никогда. Мои рефлексы, да и я сама стали быстрее, и мне интересно, могу ли я делать ту одну единственную вещь, которая отличает людей от Древних.
Я кручу камень в руке, пока не нахожу острый край, и провожу им по своему предплечью. Кровь стекает тонкими струйками по всей руке.
— Ари, какого черта?
— Подожди, — говорю я, не сводя глаз с пореза, но ничего не происходит. Он лишь продолжает кровоточить все сильнее и сильнее и, в отличие от Древнего в аквариуме, совершенно не заживает. Меня переполняет чувство разочарования. Не знаю, почему я надеялась, что это сработает. Полагаю, я бы предпочла принадлежать полностью к одному виду, чем быть частью двух. Должно быть, во мне слишком мало ксилемы, иначе бы рана уже зажила.
Гретхен берет мою руку и оборачивает вокруг нее свою куртку.
— Давай, тебе необходимо попасть домой и нанести на порез заживляющий гель.
Я вздыхаю.
— Спасибо. И спасибо за то, что не считаешь меня сумасшедшей.
— Кто сказал, что не считаю? — произносит она с улыбкой и берет меня за вторую руку. — Давай отведем тебя домой. Я не хочу рисковать, став твоей первой жертвой или кем-нибудь еще.
Несколько минут спустя, я проскальзываю в дом, пытаясь услышать хоть одного из родителей, но вокруг лишь жуткая тишина. Я думаю о том, чтобы им позвонить, но вместо этого поднимаюсь в свою комнату, радуясь тишине. Мое тело измождено во всех отношениях, а лицо отекло от слез. Давно я не позволяла себе так выпускать эмоции наружу, и сейчас все чего я хочу, так это забраться в кровать и забыть обо всем на одну ночь.
Комната погружена в темноту, когда я в нее захожу, но вскоре каким-то образом мне удается видеть или как минимум чувствовать все, что находится вокруг меня. Я говорю себе, что лишь потому, что это моя комната, но где-то глубоко внутри мне интересно, является ли это еще одним результатом моих изменений. Я направляюсь в ванную, чтобы промыть порез и нанести заживляющий гель, когда ловлю свое отражение в зеркале. Я пододвигаюсь ближе, пока мне не становится видно только свои глаза: раньше они были такие же изумрудные, как у мамы, а теперь стали сине-зелеными. Потрясающе. Я иду обратно в комнату, чувствуя одновременно и беспокойство, и возбуждение.
— Ари? — Зовет меня Джексон со стороны окна, тем самым сильно меня пугая.
— Привет, — говорю я.
Он пересекает комнату и берет меня за руку, лицо его сморщено от беспокойства.
— Что случилось?
— О, ничего. Я просто повела себя глупо. Думала, что смогу… Это глупо, — Я колеблюсь и затем добавляю. — Я тебя ждала.
— Знаю, прости, — произносит он, садясь рядом со мной на кровать. — Меня вызвали обратно на Лог. Все хорошо?
Я смотрю вниз.
— На самом деле, нет. Они планируют применить тактику, в которой какие-то вещества, передаваемые воздушным путем, помешают ксилеме излечить вас. Там был один Древний: они звали его Райден. Он просил о помощи. Поэтому я и связалась с тобой, — Наши глаза встречаются. — Я хочу вернуться, чтобы освободить его.
— Райден мертв.
У меня сжимается грудь. Они убили его. Нет, я позволила ему умереть. Я проглатываю настигнувшую меня печаль. Злость берет верх над всеми остальными эмоциями.