Я киваю. Это может быть хорошо или очень-очень плохо. Мы идем обратно через парк, и, когда мы уже подходим к электрону, я поворачиваюсь к Джексону, останавливая его, прежде чем он может сделать хоть еще один шаг.
— Ты знаешь, — говорю я голосом, полным лживого великодушия. — Ты от этого просто так не отделаешься. Я узнаю о твоей семье, хочешь ты этого или нет.
— Знаю, — Отвечает он. — Этого я и боюсь.
Глава 23
Джексон не разговаривает на протяжении всего пути от электрона до папиного офиса. Нет, на самом деле, он говорит, но лишь о погоде, электроне, да и чем угодно, избегая разговора о своей семье. Что-то мне подсказывает, что какой бы там ни был секрет о его семье, в нем точно нет ничего хорошего. Может, я и не хочу его знать.
Двери лифта открываются, и предо мной предстает Сибил, уже ожидая меня в атриуме.
— Ты поздно, — говорит она, постукивая по своим часам. Однако я пришла на десять минут раньше. — Я надеюсь, что ты будешь пунктуальна в течение всего обучения. И ты, — Она бросает взгляд на Джексона. — Он ждет тебя в кабинете.
Ее тон, особенно для Сибил, кажется строгим. Я следую за ней к эскалатору химиков и, уходя, посылаю Джексону поддерживающую улыбку. Я стараюсь не беспокоиться о том, что папа может сказать Джексону, но все равно чувствую напряжение в груди, которое не исчезнет, пока я снова не увижу Джексона и не узнаю, что все в порядке.
Двери лифта закрываются, и Сибил поворачивается ко мне, ее переполняют волнение и возбуждение.
— Подожди, пока не увидишь нашу последнюю разработку.
Хорошо… какие перемены в настроении.
— Что это?
— О, увидишь, но оставь это при себе. Твой отец не хочет, чтобы произошла утечка этой информации.
У меня внутри все скручивается. Вот оно. Я чувствую это глубоко внутри. Я думаю о нас, стоящих сегодня на тренировке: сильных, но слишком юных, идущих на войну против вида, которому не могут противостоять даже самые натренированные из нас. Я не могу позволить этому произойти.
Мы подходим к двери химиков, и Сибил набирает код. Сейчас начало шестого. Коридоры погружены в темноту, в них нет ничего, кроме нескольких лампочек, освещающих путь. Сегодня третья лаборатория снова горит ярче всех, но когда мы оказываемся уже около нее, я понимаю, что так же ярко светятся и две другие. Тридцать, а может и больше, химиков усердно работают в каждом помещении, все они наблюдают за чем-то, что находится за таким же стеклом, как и в третьей лаборатории. Сибил называет их комнатами испытаний. Полагаю, это звучит более профессионально и не так грубо, как «клетки».
Сибил проводит картой по слоту в первой лаборатории. Марик стоит напротив единственного экрана в комнате. Он расположен справа от комнаты испытаний, поэтому она постоянно поворачивает голову с монитора на комнату и обратно.
— Все хорошо? — спрашивает она меня, когда мы оказываемся совсем близко. — Слышала, сегодня ты пережила свою первую Оп-тренировку. Должно быть, она была интенсивной, по крайней мере, мне так говорили. — В ее голосе чувствуется сильное желание, и мне становится интересно, может, в школе она готовилась стать оперативником, но не смогла тестирование пройти. Я слышала, что после этого многие становятся химиками, так как мы много работаем вместе.
Я пожимаю плечами.
— Было нормально. Я была подготовлена, так что это было… нормально.
Я не упоминаю свои размышления о том, что меня призвали в армию слишком рано. Не хочу, чтобы она думала, будто я боюсь, потому что это не так. Если я и боюсь, то не так, как это обычно бывает. Я не боюсь сражаться. Сражаться просто. Я боюсь, что не смогу предотвратить сражение, да и все это — ранний призыв, сегодняшнее тестирование — просто показывает, что я проигрываю.
— Итак, что это? — спрашиваю я ее, указывая на монитор, на котором медленно движется текст.
— Посмотри сюда, — Она указывает на стекло. — Здесь контролируется его уровень ксилемы. Заметила, как он увеличился? Мы собираемся посмотреть, насколько высоко он сможет вырасти. — Она нажимает что-то на экране, и воздух наполняет мягкое бип, бип, бип.
Дверь комнаты открывается, и входит Оперативник. Я сразу узнаю его — это Лейн, тот, с кем я боролась в лабиринте. Он сильный боец, но не может выстоять против Древнего. Лейн встает позицию, но находящийся в комнате Древний, который, как минимум, на голову выше своего противника, не двигается. Древний ухмыляется, затем поворачивает голову к стеклу.
— Это лучший, кто у вас есть? — Затем он прыгает на Лейна, прижимая его к полу. Он тащит его тело обратно к центру комнаты. — Человек, вставай. Давай посмотрим, на что ты способен.
Сигналы раздаются все чаще, становясь громче. Марик восклицает:
— Сибил, посмотрите на это!
Она сильно стучит по экрану, уровень ксилемы поднимается все выше и выше.
— Это потрясающе. Посмотрите на показатели. Они взлетели. Ксилема не только исцеляет его, но и придает энергии. Это подобно энергетическому заряду, запущенному прямо в тело. Никогда не видела ничего…
— Вытащи его оттуда! — кричит Сибил.
Все мгновенно бросают взгляд обратно к комнате, где Древний бьет Лейна снова и снова. Его скорость, его рефлексы слишком сильны, чтобы Лейн мог им противостоять. Дверь в комнату открывается, и когда тело Лейна падает на землю, внутрь вбегают трое оперативников.
— Больше никаких сражений один на один. Ты меня поняла? — говорит Сибил химику, стоящему рядом с ней. — Если он умрет, ты будешь за это ответственна.
Она выходит из лаборатории, и я следую за ней, не зная, что сказать или сделать. Я была уверена, что на сегодня уже все, но она проводит картой возле следующей лаборатории, и мы окунаемся в едкий запах. Такое ощущение, будто что-то горит.
— Убийство электротоком? — шепчу я Сибил.
— О, нет. Мы пришли к лучшему варианту.
Она машет нескольким химикам, чтобы они отошли, и теперь мы видим, что происходит за стеклом. Внутри комнаты пятеро Древних — два мужчины и три женщины. Все они обнажены, их кожу покрывают темные отметины, из которых сочится желтая слизь.
— Что с ними произошло?
— Когда-нибудь слышала о самовозгорании?
Улыбка расползается по ее лицу. Я стискиваю зубы, пытаясь не закричать на нее, чтобы она перестала вести себя так, словно это весело. Это совсем не весело. Это чудовищно во всех отношениях.
Я перевожу дыхание, успокаивая злость, и говорю:
— Конечно. И что же из этого выйдет?
— Все что угодно, — отвечает Сибил. — Смотри, мы распылим в воздухе химикаты, и как только они смешаются с ксилемой, Древние практически взорвутся изнутри. Блестяще, правда?
Как только большой настенный таймер достигает нуля, проходит секунда, и БАМ! Древние взрываются: их конечности и внутренности разбрызганы по стенам.
Я отшатываюсь, прикрывая рот рукой. Только что на моих глаза исчезло пять жизней. Этого не могло произойти. Я борюсь с собой, стараясь сохранять спокойствие. Я не могу отступить, не сейчас, не когда я так близко к разгадке стратегии.
— Так быть не должно, — говорит Сибил химику по ту сторону экрана, девушка на много моложе Марик, и она, кажется, как и я, потрясена тем, что только что произошло. — Уберите всё и запишите результат. Внесите коррективы. Нам надо больше живых объектов.
— Живых объектов, — говорю я, так как не могу удержаться. — Я думала, они были Скрытными.
— Большинство.
— А остальные?
— Остальных мы просто получили. Разве это важно?
— Это важно, так как, может быть, именно поэтому нас атакуют снова и снова. Мы украли некоторых из их вида. Неужели никому и в голову не пришло, что они нанесут ответный удар? — Я знаю, мои слова граничат с риском, но сейчас я не могу себя остановить. — Все это можно было бы предотвратить, а вы наоборот стоите здесь и просите еще больше. С таким же успехом мы можем прямо сейчас позвонить Зевсу и договориться о следующей атаке.