— Ого. — Лекс влетает в дом и, сбросив свой рюкзак, хватает с пола мой айфон. — Он тебе не нужен?
Несколько секунд смотрю на парня, затем решаюсь.
— Хочешь себе такой?
По лицу Лекса расплывается широченная улыбка.
— Шутишь?
— Тогда решено. Завтра куплю вам с Джексом по телефону.
Лекс недоверчиво отдает мне телефон и как-то странно смотрит на меня.
— Что?
— Ты странная.
Я усмехаюсь.
— Самое безобидное слово, которым меня называли.
— Нет, я серьезно. Откуда у тебя столько бабла?
Деньги, которые мне давал Алрой быстро тают. Мне нужно найти какую-нибудь работу, чтобы продолжать оставаться на плаву. Тайный счет, которым когда-то купили мое молчание, так и остается нетронутым. И я даже не собиралась прикасаться к этим деньгам. Те деньги, которые мы с Алроем воровали в детстве на заправке, были чище, чем те, что лежат в банке.
Но этим детям без разницы.
— Не задавай вопросов. — В последнее время это моя любимая фраза. — Что еще хочешь? Приставку? Шмотки?
Лекс смотрит на меня обалдевшим взглядом. Его старые джинсы болтаются в области коленей, а кепка съехала набекрень. Его попытки косить под гангста-рэпера могла бы быть забавной. Но на самом деле, мне больно смотреть на этого ребенка. Он так похож на Алроя в его четырнадцать. Он был точно таким же.
— Ты…
— Завтра едем, — прерываю я его и включаю громче маленький телевизор.
Лекс все еще задумчиво расхаживает по гостиной, но я игнорирую его. Затем он садится рядом со мной и громко вздыхает.
Убавив звук, я тоже вздыхаю.
— Ну чего тебе?
— Ты, правда, знакома с бандой «К»? Слышал, как Алиша с тобой о них говорила.
Мое дыхание становится частым. Знакома ли я с ними? Да это моя семья.
Но я не говорю этого Лексу.
— Бывало как-то, пересекалась с ними. — Знал бы этот мальчишка, с каким трудом мне удается оставаться равнодушной и делать вид, что его вопрос обычный. Все мои внутренности буквально сжались. — А что?
— Что? — Лекс таращит глаза. — Да это же, — он запинается, — новые «Кровавые» (прим. Bloods – альянс афроамериканских уличных группировок Южного централа). С того времени никто так не поднимался. Алрой уже легенда.
Наверное, печально слышать то, что тринадцатилетний парень поклоняется не Бэтмену или подобной чуши, а предводителю уличной банды. Но знаете… Это Южный централ. Никакого Бэтмена. Только реальная жизнь.
— Если ты закончил, — я бросаю в него валявшимся рядом каким-то полотенцем, — тащи свою задницу в душ. Джекс уже вернулся, я приготовлю нам что-нибудь поесть.
Лекс тащится за мной на кухню, без конца задавая вопросы об Алрое.
— Молли, как ты можешь так спокойно об этом говорить? Я хочу его увидеть. Ты можешь взять меня на какую-нибудь тусовку?
Резко развернувшись, я смотрю на этого мальчишку. Он ниже меня всего на пол головы.
— Больше не заводи об этом разговор.
— Все в школе просто охренеют, ты не понимаешь…
— Как раз понимаю. Закрыли тему. — Я выталкиваю его из кухни.
Лекс разочарованно пыхтит и, схватив свой рюкзак, тащится по ступенькам на верх.
Увидев другую сторону жизни, я поняла, что можно вырваться. Если этого ты хочешь сам конечно. Я не жалуюсь на свою жизнь, потому что она моя. Пусть эти мальчишки мне никем не приходятся, но всегда есть шанс достигнуть чего-то лучшего. Быть может кто-то из них попытается.
***
Вечером я уже совершенно не знала, куда себя деть.
Майки продолжает игнорировать мои звонки. Сидя на крыльце, я смотрю, как соседские мальчишки играют баскетбольным мечом прямо на дороге. Из дома напротив выходит какой-то парень в черном кожаном жилете и подкуривает сигарету. Он машет мне рукой, и я машу в ответ, хотя ума не приложу кто он.
Но это не имеет значения. Внезапно мне приходит мысль. В сотый раз, вытащив телефон из кармана джинсов, я уже набираю другой номер. Гудки тянутся убийственно медленно. И когда я уже отчаиваюсь услышать ответ, слышу знакомый голос.
— Господи, Молли, я же просил тебя не звонить мне больше. Ты знаешь, что будет, если Алрой узнает?
— Да, знаю, — спокойно отвечаю я. — Заткнись и слушай, Дайрон. Если хочешь жить, ты выполнишь еще одну мою просьбу.
— Нет, и не проси меня, — шипит он. На заднем плане я слышу голоса, но через несколько секунд все стихает. Значит, он один.
— Ты не понял. Я не прошу, — говорю я.