- Знать-то знал. Но не идти же мне стучать. Кто тебе помогает - не капай на того. Ведь это он нам адрес магазина дал, даже сказал, кто вахтером будет. Правда, засыпались мы в этом магазине, но Михельс ни при чем. Не он выдал.
- А когда познакомились с Михельсом? - спросил я.
- В самом начале войны, в ресторане "Москва". Невядомский туда тоже ходил, он меня и свел с Михельсом. Мы, говорит, хорошо платим. Но если по правде, не из-за войны я отказался. Не моя война, и на фронт не хочу. Нам и без войны работы хватит. Отказался я из принципа.
- Какого?
- Мокрых дел не люблю. За них слишком большие сроки дают. Да и в этом деле, которое уголовка раскрыла, никого не убил, хотя и стрелял. Лучше сказать, отстреливался. Очень уж не хотелось влипнуть.
- Что же обещали Михельсу взамен? Связь-то у вас сохранилась.
- Ну, нашел ему подходящих ребят. Вот и все.
- А оказались неподходящие. Знали, что обманываете?
Смирный долго молчал, потом с хитрецой ухмыльнулся.
- В деле-то их не видел. Скрозь не смотрел. Потому и не дал проверенных.
Я уже знал, что Смирный исчерпан. Ничего более путного от него не услышу. Но все-таки спросил:
- А откуда вынырнул Невядомский? Ведь он не в законе?
- Если бы. Ты спину его видел? Он и сам мог паханом быть. Смелости необычной, честности тоже, умения редкостного. В карту с десяти метров ножом попадает. А наган его посмотри. Чистенький, смазанный.
Спрашивать Смирного, где живет в настоящее время Михельс, было наверняка бесполезно: со времени ареста его банды прошла, наверное, неделя, да и что Смирный мог сказать об этом, если он встречался с ним где-нибудь в подворотне. Я предпочел обходный маневр.
- А где бы мы смогли найти его, скажем, завтра или послезавтра?
- Трудно сказать. Называл он как-то Невядомскому один адрес. Кажется, Садовая-Кудринская, номер дома не помню. Или он там бывает, или живет. Москву он знает назубок. Жил здесь или учился. У нас связь с ним поддерживал Невядомский.
Смирный подписал даже не прочитанный им протокол допроса и вышел вслед за конвойным.
- Доволен? - иронически спросил Стрельцов.
- Придется еще раз допрашивать Невядомского, - вздохнул я. Единственная связь с Михельсом.
...Но с Невядомским меня ожидал сюрприз. Югов хмыкнул, а Паша почему-то не отрывал глаз от моих сапог.
- Бежал Невядомский, - сказал он, отвернувшись.
- Из больницы? - вырвалось у меня. Я тут же вспомнил о своих опасениях, когда мы все трое встретили в больничном саду Невядомского, разгребавшего снег на дорожках.
- Конвойные были рядом, - сказал Паша, - а эта сволочь сумела перелезть через стену. Выяснилось, что за стеной уже дожидалась машина. Конвойные открыли стрельбу по машине, но не попали. Машина ушла, а нам теперь двоих искать надо. Что же вы молчите, Иван Сергеевич?
Югов ответил не сразу. Казалось, он мысленно собирал что-то, взвешивал, раздумывал, словно задачу решал. Я так ему и сказал.
- Ты, несомненно, прав, Вадим: именно решал задачу со многими неизвестными, - ответил Югов.
- И решили? - спросил я не без иронии...
- Где найти их сейчас? - сказал задумчиво Югов. - Конечно, нет. Я обобщал. И начал с Михельса. Первое, что мы о нем знаем, это то, что он давно живет в Москве. Вероятно, кончил здесь какое-нибудь высшее учебное заведение. Прочно, подсчитывая и анализируя, он собрал список пустующих в настоящее время квартир. Прежде чем вселиться, всегда узнавал точно: все ли жильцы уехали. Как он нашел Невядомского, не знаю, но возможность связаться с уголовным подпольем явно подсказал ему бывший врангелевец. Это сразу же расширило агентурную сеть Михельса. И думается, что побег Невядомского дело его рук. Уголовное подполье, как ни почистил его Стрельцов, все еще существует. Дезертиров, верно, стало поменьше. Многие из бежавших вернулись в свои части, но кое-кто и остался. Я как-то, ребята, съездил на Тишинский рынок. Вот где раздолье для жуликов и скупщиков краденого. Там и развлечения есть: гадалки, качели, можно и в картишки перекинуться. Я заинтересовался, почему не закрывают рынок? Пожилых милиционеров много, но ни один ничего путного не сказал. Дают наряд на рынок, и лови, кого заметишь. И все. А пока он есть, у Михельса всегда найдутся желающие помочь...
17. Макс Зингер
Назавтра, едва я пришел на службу, - звонок. Югов.
- Явился? В самый раз. Будем говорить с Невядомским. Взяли его на Казанском. Хочу его о Зингере расспросить.
- Зингер... Зингер... Что-то знакомое... Убей - не вспоминается...
Югов сказал с сожалением:
- Везет мне на работничков. У одного с сообразительностью неважно, у другого - с памятью...
То ли это его ехидное сожаление меня задело, то ли все само собой выплыло, но только я уже знал, что ответить Югову.
- Я вспомнил, кто такой Макс Зингер, Иван Сергеевич. Протокол показаний Бука. Кажется, кто-то из штаба нашей дивизии под Наро-Фоминском. Даже воевал у нас, не скрывая своей немецкой фамилии.
Югов неодобрительно пожевал губами.
- Почему раньше не вспомнил?
- Вы не давали никаких заданий по этому имени. Я был убежден, что вы сами выясните его судьбу в штабе той же дивизии.
- Без вести пропал, когда мы отходили от Наро-Фоминска. Таковы официальные сведения. Я лично думаю, что ему нужно было попасть в Москву. Видимо, пропавший без вести Зингер и нашелся в Москве. Думаю также, что в этой абверовской шайке хозяин - он, а не Михельс...
Допрашиваем Невядомского днем. Вопросы задаю я. Югов только присутствует.
- Как будем именовать вас в протоколе допроса. Невядомским или Вадбальским?
- Честно?
- У нас с вами разные понятия о чести. Я говорю об имени в протоколе допроса.
- Поскольку Вадбальский юридически уже умер, остается Невядомский. Спрашивайте. Может быть, еще и уйду от вышки.
Князь знал точно, что, если он поможет нам в розыске обоих агентов, высшую меру наказания ему могут и не дать. Какой-то шанс на житие есть. Значит, прикрывать Михельса с Зингером он не будет. Но здесь уже другая игра пойдет: придется ли нам прикрывать его от них? И Михельс и Зингер теперь в какой-то мере будут зависеть от его показаний. Ему известно, конечно, далеко не все, связанное с предстоящими операциями. Но кое-что, несомненно, известно. Так не проще ли заткнуть ему рот таким же воровским способом, каким была передана записка? Но прикрыть его мы, конечно, прикроем. Пусть только решит, что ему выгоднее: быть честным с нами или с абвером?
Все это я последовательно излагаю Князю. Он ни о чем не спрашивает, только на губах блуждает этакая понимающая усмешка.
- Я уже догадываюсь, что меня ждет до заседания трибунала или военной коллегии соответственной судебной инстанции. Значит, одиночка, одиночные прогулки на тюремном дворе. Может быть, даже пасьянсы дадите возможность раскладывать?
Я смотрю на Югова, он улыбается.
- У нас это не принято, - говорит он.
Допрос продолжается. И опять его веду я.
- Вы давно знали, что Зингер - тоже агент абвера?
- Знал...
- Какие у него намерения?
- Подготовить с блатными крупный диверсионный акт.
- Где именно?
- Ну, скажем, взрыв на продовольственных складах в Сокольниках.
- Предложенный план акции был Зингером уже подготовлен в деталях или предлагалось это продумать вам?
- Предлагалось продумать мне с участием Михельса.
- Значит, резидентом стал Зингер?
- Нет, после удачной акции он намерен вернуться в абверовский центр на Западном фронте.
- Вы подписывали какой-либо документ как агент абвера?
- Нет.
- Ну а теперь адреса, явки, квартиры. Что помните. На этом пока и закончим.
- Снегиря, который меня из тюремной больницы вывез и у себя поселил, я вам не выдам. Его дела с Михельсом - только мой побег. А немцев ищите в пустующих квартирах на Таганке. Поближе к бывшей шашлычной. Где-то там скверик есть, на котором они околачиваются. А со мной, что ж? Зовите конвойных. Оревуар, как прощались когда-то в хороших барских квартирах.