Через минуту Андрей закончил обрабатывать руку и пометив что-то сначала в общей карте, а затем уже в моей сказал:
"Так, руку обработал, Богу.."
"Богуян" снова напомнила Алиса
"Да, Богуян принесет ещё бинты и перекись, так, что дальше сам, если справишься."
Я усмехнулся, вот ведь, если справлюсь, не такие раны видел и не такие лечил.
"Так, тогда прием окончен, можешь идти... Главное...не обращай на очередь внимания, ты не просто так ведь ходишь, не занимаешь ничье место, а то по тебе видно, что только этими вопросами задаешься. Как на каторгу приходишь сюда, ладно...Раствор завтра ещё принесет Богуян, вместе с бинтами, так что лекарства будут. Удачи тебе, во всем."
"Спасибо." На этом мое посещение закончилось, я снова нацепил нелепую, по словам Гришки, шляпу на свою голову и медленно поплелся к выходу, но тут Алиса меня остановила:
"Всеволод Михайлович, а когда ждать новую работу? Будет ли? Или вы уже закончили?"
Закончил ли я? Нет...я закончу когда уже не смогу нечего делать, вот тогда да, будет конец, самый что ни на есть, настоящий, творческий, житейско-писательский, а пока, пока буду писать. Но сказал я лишь это:
"Да...скоро выйдет, осталось лишь с издательством договорится. До свидания"
Сказав это, я вышел из кабинета, очередь снаружи встретила меня холодным взглядом. Женщина сидящая возле двери, сразу же протиснулась, краем глаза заметил, что у неё почернела рука, значит точно ампутация, я такое видел на войне, ужасно и выглядит и пахнет, операция того хуже, особенно в поле, лучше бы таких убивали, я сейчас серьезно, читатель, лучше бы убивали. Меньше боли, меньше проблем, раз...и все.
Старик, прикоснувшийся ко мне, неожиданно пропал, то ли не в этот кабинет сидел, то ли Аннушка вывела его, впрочем, какая разница, ушел и ушел...нужен он мне.
Глава 4
Я снова сидел за столом, а на него падал солнечный свет. Солнце жгло, а я сидел под его лучами, прямо как обычно. Надежды мне сейчас не хватает. Давно ей не писал. Когда последний раз? В Харькове, да...точно в Харькове, просил её писать мне, но уехал...уехал и не назвал адрес. Зачем же я лишил себя любимого человека? Зачем вообще уехал...черт его знает. На такие вопросы ответа нет, как и нет у меня ответа, почему пишу я детские книги в последние дни, господи, так тяжко сейчас, так тяжко....
Случайно открыл я рану на руке, господи...нет не случайно, вполне сознательно, взял и ударил рукой по столу, потом ещё ряд раз...вот ведь, больно, рана кровоточит, раны такие раньше только у раненых солдат видел, у кого живот распорот и все внутреннее наружу, у кого ноги нет и кость торчит, запах...запаха такого нет, вполне привычный запах металла, но это от крови, чего уж я.
Наконец рану перевязал, обработал перво-наперво, вроде бы все в порядке, на душе легче не стало, но боль её перекрывает...может лучше пройтись по улице? Это лучше ведь чем сидеть в доме, под палящим солнцем, под...под...не могу слов подобрать...это точно очередной припадок, и как назло, сразу после приема у врача, зачем же так со мной, почему именно со мной...почему с нашим народом? А что почему....(текст обрывается)
Тени снова танцевали. Ещё и пели что-то. Марсельезу? Нет, какой-то неясный мне язык. Слышал я его, когда то...но не помню где точно, впрочем, к черту это...тени танцуют, пусть танцуют, тени поют, ну и пусть поют дальше.
Нога снова заболела, старая рана дает о себе знать, но нечего сообщу Андрею, может, сможет мне помочь....(текст обрывается)
Глава 5
Я снова подошел к Гришке, тот привычно сидел оперевшись спиной в стену и мрачно созерцал все окружавшее его, прохожие, проходящие изредка мимо него, нервно оглядывались, а иногда с отвращением отпрыгивали. А чего пугаться то? Не зверь ведь, а больной и бездомный мальчик, вы бы помогли, а не шарахались.
Мальчик заметил подходящего меня:
"Всеволод Михайлович, чего это вы снова?"
"Сходил к врачу...хотел поработать, но не могу...тяжко мне Гришка, тяжко...очень плохо на душе, но ты наверно не посчитаешь это важным или хоть стоящим внимания."
"Да...я на улице живу, ног нет, считайте, тяжестью на душе меня уже не пробить, лучше бы убил меня кто и дело с концом."
"А кто же? Да и вообще, обещал же, найдем денег и вылечат тебя, обязательно!"
"Всеволод Михайлович, вы сами-то верите в слова свои? Вы себя вылечить не можете, а с виду вполне здоровый, а я...я без ног, слегка ослепший, уже давно наверно подхвативший чахотку, вообще не подходите ко мне, недаром и заразится."
"Я не...я...не знаю, я думаю что...ох"
Не нашел я, что сказать можно Гришке, да и нужны ли ему слова, нужна ли ему помощь и поддержка, никогда не было, зачем она ему когда он почти на смертном одре, когда она уже занесла над ним косу, когда даже капли крови предыдущех погибших капают на бессильное тельцы Гришки...ох господи, а ведь читают мои книги дети такого же возраста, все в теплых домах, в теплой одежде, под опекой и защитой взрослых...А гришка ведь...Гришка тоже хочет...хочет жить как минимум...может почитать ему? Впрочем, нужно ли действительно ему это? А мне?